Свой дом она превратила в некий храм национал-социализма, изображая себя “миссионером коричневого движения”. Она собрала богатейшую библиотеку нацистской литературы и распространяла “идеологически подправленные” письма мужа из тюрьмы.
Пансионат стал местом встречи бывших нацистских функционеров, которые периодически сюда приезжали. (После выхода из тюрьмы ее навестил Ширах. — М.Н.).
Цены за проживание в пансионате были очень высокими. В письмах мужу Ильзе Гесс все время жаловалась, что ей очень тяжело. Все приходится делать самой: стоять у плиты, убираться, обслуживать туристов. Из-за нехватки денег она вынуждена была отказать сыну в поездке за рубеж, и он не смог принять участия в европейских соревнованиях по горным лыжам. Немецкая девушка, работавшая в пансионате у Ильзе Гесс, рассказывала: “Ильзе Гесс очень жестокая женщина. Слуг она держит на голодном пайке, заставляя работать по 16 часов в сутки”.
Определив сына в школу-интернат в Берхтесгардене, Ильзе Гесс установила тесный контакт с его учителями и давала им письма мужа, получаемые из тюрьмы, для обсуждения с учениками. Философия в письмах Гесса к сыну была мало понятна детям, поэтому она просила разъяснять ребятам их содержание.
Не без помощи влиятельных друзей мужа Ильзе была назначена государственная пенсия как жене высокопоставленного “военного”.
Самым значительным результатом ее литературной деятельности явилась изданная в Германии книга под названием “Англия, Нюрнберг, Шпандау”. Эта книга, хотя и была “одобрена” бывшими нацистами и их подпольными организациями, не принесла желаемого дохода. В ней было слишком много откровенной нацистской пропаганды, и поэтому ее не захотели издавать за пределами Германии. Она также издала книгу “Моя жизнь с Рудольфом Гессом”. Помещала в разных газетах статьи.
Ильзе Гесс в молодости была высокой, полной, светловолосой женщиной. Увидев ее впервые, можно было решить, что она сестра-близнец Гесса. У нее были так же, как и у Гесса, глубоко посаженные голубые глаза, такие же черты лица и волевой подбородок. Говорили, что она была как бы вторая половина Гесса.
Последний раз до встречи в тюрьме она виделась с мужем 10 мая 1941 года, накануне его полета в Англию. Она спросила его, когда он вернется. Гесс ответил, что не знает, но, возможно, на следующий день.
На стене одной из комнат в доме Ильзе Гесс висел нарисованный портрет десятилетнего мальчика, а рядом карандашный рисунок спускающегося парашютиста, за которым наблюдает одиночный крестьянин в поле. Рисунок сделал Гесс для сына. Среди фотографий сына Гесса, снятого с матерью и друзьями, была фотография его отца с нависшими бровями и грустными глазами. Портрет Рудольфа Гесса, выполненный акварелью профессором Горном, любимым художником Гитлера, также висел на стене. На книжных полках лежали труды по философии, астрологии, сочинения Гете.
В застекленной горке лежало несколько археологических египетских сувениров, карты со знаками зодиака и небольшой оловянный солдатик в коричневой униформе с черным галстуком и лицом Гесса.
Сыну Гесса Вольфгангу Рюдигеру было четыре года, когда его отец перелетел в Англию. С тех пор Рудольф Гесс в течение 28 лет ни разу не виделся ни с женой, ни с сыном, ни с единственной сестрой Маргарет Раух. Отказ от свидания с родственниками в тюрьме Гесс объяснял тем, что он не преступник и поэтому не хочет, чтобы они видели его в тюрьме. Вольфганг вырос без отца, стал дипломированным инженером по строительству аэродромов и жил со своей семьей под Мюнхеном.
Глава 27
Прошли годы. За это время в Шпандау появились новые люди и, естественно, моя переписка прекратилась. Я уже почти ничего не знала о тюрьме и о судьбе ее последнего обитателя. Но в 87-м году случайно прочла в “Литературке” небольшую заметку о самоубийстве Гесса. Конечно, в его самоубийство я не поверила. Шесть лет работая в Шпандау и наблюдая Гесса, я убедилась, что это был незаурядный, сильный и очень волевой человек. Тюрьма его не сломила, не изменила его взгляды и убеждения, хотя и проявились уже некоторые возрастные отклонения.
Гесс пять раз пытался “покончить с собой”. Последний раз — в середине 70-х годов. Но серьезной была лишь одна попытка — еще в Англии, сразу после полета. Все остальные были демонстративными.
В 87-м он был не только очень стар, но и очень болен. Не мог самостоятельно встать, передвигался только с помощью палочки, тянул за собой ногу — последствия инсульта. Очень плохо видел. Страдал артритом, почти не владел пальцами обеих рук. Приходилось вталкивать ложку ему в руку, чтобы он мог ею пользоваться. Он не мог даже завязать шнурки ботинок, поднять руки выше уровня плеч.
В общих чертах официальная версия смерти Гесса была сформулирована американским директором тюрьмы через несколько часов после случившегося и в дальнейшем принципиально не менялась. “Гесс, как обычно, находясь на прогулке, — заявил журналистам директор, — в сопровождении американского надзирателя направился к садовому домику. В это время надзирателя неожиданно позвали к телефону, и он побежал в здание тюрьмы. Когда через несколько минут он вернулся в домик, то обнаружил Гесса бездыханным с электрическим шнуром, обмотанным вокруг шеи. Были проведены реанимационные мероприятия, и Гесса доставили в британский военный госпиталь. После повторных попыток оживления в 16.00 было объявлено о его смерти”.
В кармане у Гесса обнаружили записку. Вот она в переводе: “Просьба к администрации тюрьмы переслать это домой. Написано за несколько минут до моей смерти. Я благодарю вас всех, мои дорогие, за все хорошее, что вы для меня сделали. Скажите Фрайберг (служащая канцелярии Гесса. — М.Н.), что, к моему великому сожалению, я, начиная с Нюрнбергского процесса, был вынужден вести себя так, будто я ее не знаю. Мне ничего другого не оставалось… Я был так рад снова увидеть ее. Я получил ее фотографии и всех вас. Ваш дед”.
Медицинская экспертиза трупа кроме характерного повреждения шеи при удушении обнаружила ушибы челюсти, кровоизлияние под волосами на затылке, множественные переломы ребер и грудины. Было сделано заключение, что смерть наступила в результате удушения. Но это вовсе не отвечало на вопрос: сам ли Гесс повесился или ему “помогли”?
Вольфганг Рюдигер Гесс — сын заключенного, узнал о смерти отца в тот же день. 17 августа 1987 года в его доме в тихом предместье Мюнхена в 18.45 зазвонил телефон. Говорил американский директор Межсоюзнической тюрьмы Шпандау Кин: “Я уполномочен заявить, что ваш отец скончался сегодня в 16 часов 10 минут. Я не уполномочен сообщать какие-либо подробности”.
“То, что я услышал, лишило меня дара речи”, — вспоминал впоследствии Вольфганг Рюдигер. Официальная
