никогда. Конечно, большим успехом пользуются жизни по доверенности, предложение, которое за несколько евро позволит пользователю провести сутки в доме на сваях где-нибудь на Мальдивах в реалистичной цветовой гамме, однако большую часть рынка все же занимают реал-стори (или, как их еще называют, домашние реалити-шоу). Каталог «Бест-шеринг» предлагает сегодня более двух тысяч реальных жизней, анонимов или знаменитостей: пользователь может стать холостяком или семейным человеком, испробовать всевозможные гендеры и сексуальные ориентации, стать многодетным отцом или уйти на пенсию. Абонементы с разными опциями позволяют жить двумя, тремя жизнями одновременно. Много людей… Сантьяго прервался, чтобы внести исправления: — Вернуться назад на два слова. — Он задумался на мгновение и продолжил диктовать: — Все больше и больше молодых людей не выходят из дома. Они работают удаленно или же не работают вовсе. Они не посещают театры, кино и даже магазины. Все продукты (пищевые, косметические, бытовые, культурные…) поставляются на дом, где их потребляют, общаясь через различные платформы или видеоигры. Последние становятся все сложнее и сложнее. Молодежь чувствует себя в безопасности, живя таким образом. — Сантьяго умолк, решив, что закончит позже. Ему надо было отвлечься от статьи — хлесткая заключительная фраза сама придет в голову.
Патологии, которые изучал Сантьяго, были связаны с ранней экспозицией в соцсетях и проявлялись у подростков все чаще и чаще в переломный момент взросления. Одним из главных симптомов была зависимость, по большей части поведенческая (игры, интернет), однако она распространялась и на психоактивные вещества (алкоголь, наркотики). Проблемы с зависимостью проявлялись, когда пациенту казалось, будто его аудитория или цифровой след сокращаются: тогда все происходило ровно тем же образом, как при лишении награды в виде просмотров, комментариев и разного рода лайков. Тогда пациент начинал компенсировать нехватку более доступным способом: алкоголем или наркотиками. Иногда бывало и наоборот: пациент поднимался на самую вершину славы, лишь бы унять ненасытную тревожность, порожденную этой славой, и спрятаться от угрозы изолирования, которую порой чувствовал.
Некоторые психиатрические случаи до сих пор наблюдали только на американском континенте, однако теперь они просочились в Европу и требовали новых исследований, чем Сантьяго, первопроходец в этой области, и занимался в компании двадцати университетских коллег и клинических практиков.
После двух телефонных разговоров с Сэмми Диоре он был практически уверен, что у парня явные симптомы так называемого синдрома Трумана, первый случай которого наблюдали в Лос-Анджелесе в двухтысячных годах. В Европе тут же нашлось несколько пациентов с подобными симптомами, однако о самом синдроме ни один университет ничего не опубликовал. Раньше к нему относились как к первому признаку недиагностированного психического расстройства (паранойи, шизофрении, биполярности), однако сегодня синдром оформился в самостоятельную патологию. Его назвали в честь фильма, снятого в тысяча девятьсот девяносто восьмом году Питером Уиром. Содержание картины Быдловатый Жако передал так: «„Шоу Трумана“ рассказывает историю человека, который на пороге своего тридцатилетия узнает, что с рождения его жизнь снимали на камеру, а все, кто его окружает, актеры. Жена и лучший друг Трумана носят наушники, им платят за реплики, а весь окружающий мир управляется сумасшедшим демиургом — продюсером реалити-шоу. Даже не подозревая об этом, Труман Бёрбанк является мировой звездой, любимчиком всей планеты. Влюбившись в актрису из массовки, он решает сбежать в реальный мир».
Сантьяго работал над этой темой долгое время. Пациенты, страдавшие синдромом Трумана, были убеждены, что их постоянно снимают, что каждая минута их жизни становится чьим-нибудь достоянием: например, телевизионного реалити-шоу, стриминговой платформы или глубин даркнета… Что все их окружение участвует в глобальном заговоре. Друзья, коллеги и члены семьи играют загодя написанные роли, проверяют на прочность и скрывают правду.
Как правило, пациенты заранее чувствовали крайнюю степень тревожности, и она находила вполне логичное объяснение в идее глобального заговора. Уверенные в том, что всеобщее внимание направлено только на них, что за ними наблюдает невидимая публика, эти пациенты не чувствовали ничего странного в причинах этой тревожности.
В случае Сэмми Диоре расстройство вышло за пределы мнимого спектакля: патология питалась конкретными воспоминаниями и, очевидно, детскими травмами.
В самых тяжелых случаях синдрома пациент думал, что его разум и тело находятся под контролем сверхразвитых технологий, часто в процессе разработки. В окружении гаджетов он начинал воспринимать себя гаджетом, управляемым на расстоянии некой невидимой недоброжелательной инстанцией. Пациент был способен даже слышать голоса, которые, как он полагал, транслировались прямо в его мозг, а воспоминания воспринимались как встроенные без его ведома картинки. Тогда больной был уверен, что абсолютно все его органы управлялись этой силой.
За последние пять лет во Франции диагностировали с два десятка случаев синдрома Трумана. Речь шла о пациентах, родившихся позже две тысячи пятого года и с самого раннего возраста пользовавшихся стриминговыми платформами и соцсетями. На данном этапе исследований главной гипотезой работы Сантьяго были последствия именно ранней цифровой экспозиции.
* * *
Клара возвращалась домой пешком. Она шла ровным бодрым шагом и лучшего способа снять стресс не знала. Понемногу легчало в груди, исчезало ощущение подавленности. Клара начинала слышать какую-то новую тишину, к которой город до сих пор не привык. После длительной битвы в Парламенте недавно приняли закон, запрещающий передвигаться на транспорте с бензиновым двигателем во всех двадцати округах Парижа. Клара подумала, как изменилось ее восприятие пространства, и вспомнила, что зимой, когда она была маленькой, иногда еще шел снег.
Ее тело мерно покачивалось, а вместе с ним мысли сменялись, появлялись одна за другой. Казалось, они воплощались, к ним можно было приблизиться, обойти стороной и даже проигнорировать. Мысли подчинялись ритму шагов и сами исчезали или прояснялись по мере того, как Клара шла вперед.
Она думала о Кимми Диоре и ее странной просьбе.
Она думала о трупе подростка и неправдоподобной инсценировке суицида.
Она думала об алом платье, которое могла бы надеть сегодня вечером, и о красной помаде, которая бы его дополнила.
Она думала о предложении Седрика. В последний раз они обедали вместе в кафетерии, и Седрик хотел, чтобы она перешла в бригаду по защите несовершеннолетних. В его команде в скором времени должна освободиться должность начальника группы. Клара попыталась возразить, приведя множество аргументов (она давно не занималась подобными делами, у нее нет детей и так далее), но Седрик отмахнулся: он нуждался в ней.
Когда Клара шла вдоль парка, ее обогнал какой-то мужчина.
Он обернулся, без тени стеснения изучил ее лицо и, очевидно разочаровавшись, продолжил свой путь. Клара знала, что со спины до сих пор напоминает молоденькую девушку, подростка, и привлекает внимание. Однако лицо Клары было усталым и ненакрашенным. Она улыбнулась.
