Ей придется расстаться с воображаемыми романами с воображаемыми возлюбленными, о которых она так любила мечтать. Она чувствовала, что будет неправильно, выйдя замуж, мечтать о романтической любви. Она должна «хранить себя» для Пенни. И знала, что он никогда не согласится усыновить ребенка. Он терпеть не мог детей.
Но существовали и некоторые преимущества. Она станет замужней женщиной, со своим домом и социальным статусом, которых никогда не имела. Никто больше не скажет ей: «Еще не замужем? Ну-ну». У нее будет своя машина или машина мужа. Маргарет разумно напомнила себе, что невозможно встретить мужчину, созданного лично для нее. Она знала, что многие в клане будут считать, что ей повезло с Пенни.
Всю эту неделю, трудясь над созданием шифонового платья цвета настурции для Салли И., видя, как оно превращается в ее руках в предмет любви и красоты, она, по своему собственному выражению, «трещала по швам». Трудно решиться выйти замуж за Пенни. В конце концов она вспомнила, что у нее нет шанса получить кувшин тети Бекки, если останется старой девой. Это покачнуло часу весов. Она села и написала Пенни письмо. Решив добавить малую каплю чувства в свое согласие, она послала ему переписанный стих из Библии — бессмертный ответ Руфи Наоми[19]. Сначала Пенни не понял, что означает этот намек. Затем пришел к выводу, что Маргарет приняла его предложение. Он и Второй Питер обменялись взглядами, в которых читалось — обратной дороги нет.
Он отправился к Маргарет, пытаясь ощутить, что это счастливейший день в его жизни. И подумав, что обязан поцеловать ее, так и сделал. Ему это не слишком понравилось.
— Полагаю, для свадьбы нет особой спешки, — сказал Пенни. — Сейчас холодное время. Лучше подождать до весны.
Маргарет согласилась и даже чересчур охотно. Она не спала всю ночь, после того как отправила письмо Пенни. Она отправилась в Шепчущиеся Ветра и бродила там до полуночи, пытаясь вернуть свою безмятежность. Но она смирилась с фактом, что станет миссис Пенникьюик Дарк. И у нее была целая зима, чтобы собрать приданое. Оно будет чудесным. У нее никогда не было красивых нарядов. Ее жизнь, как далеко не загляни в прошлое, была скучна и бесцветна, как в одежде, так и во всем прочем. У нее будет свадебное платье из перламутрово-серого шелка и серебристые чулки. У нее никогда не было пары шелковых чулок.
Так или иначе, но Маргарет осталась более довольной, чем Пенни, который, придя домой, вынужден был заварить себе большую кружку горячего крепкого чаю, прежде чем смог взглянуть в лицо обретенному положению. И с грустью признал, что не так счастлив, как следовало бы.
— Теперь, — мрачно сообщил он двум Питерам — все изменится и никогда не будет, как прежде.
Клан был удивлен, но в целом одобрил помолвку.
— Во всем виноват кувшин, — заключил Дэнди, услышав новость.
Маргарет внезапно ощутила себя особо важной персоной. Пенни был богат, и она станет богатой. Она скромно радовалась этому, но Пенни шипел, когда его поздравляли. Он считал, что за спиной ему показывают язык. Рассказывали, что, когда Стэнтон Гранди сказал Пенни: «Я слышал, ты обручен», тот изменился в лице всеми цветами радуги и промямлил: «Это… это… не то что бы обручение, а… скорее, такой опыт». Но до сих пор никто не знает, сказал ли так Пенни или нет. Большинство посчитало, что Гранди все выдумал.
Но все же помолвка произвела меньший фурор, чем могла бы, если бы не совпала с открытием Грэхема Дарка, что его жена, после восемнадцати лет бесплодия, вознамерилась подарить ему наследника. Грэхем, принадлежавший к пылкой испанской ветви, совсем потерял голову. Он носился по церкви, хватая людей за пуговицы и вынуждая выслушивать его восторги. Женщины клана готовы были его убить, а мужчины посмеивались.
— Полагаю, кувшин в этом невиновен, — сказал дядя Пиппин.
IV
В начале декабря в местных газетах появилось объявление о помолвке Фрэнка Дарка и миссис Кэтрин Мьюир. Никто особо не удивился — с первой же недели возвращения Фрэнка домой было ясно куда дует ветер. Посчитали, что Фрэнк вьет себе неплохое гнездышко. Кейт была невестой на пару ступеней рангом выше, чем он мог бы рассчитывать. Правда, с таким лицом, как у нее, лучше было бы не показываться на люди, и к тому же она любила покомандовать. Но у нее имелись деньжата. Что и требовалось Фрэнку. О благоразумии Кейт сложилось невысокое мнение. Она, как считали, сильно рисковала. Но Фрэнк не собирался возвращаться на запад. Он хотел купить ферму — на деньги Кейт? — и обосноваться в своем клане. Возможно, среди такой толпы наблюдателей, он будет вести себя правильней. По правде говоря, в день своей женитьбы на пухлой вдове он напился вдрызг. Но общественное мнение простило его. Человеку нужно достаточно мужества, пусть это даже будет мужество во хмелю, чтобы жениться на Кейт.
Пошли слухи, что он пытается купить Лесную Паутину. Одни говорили, что Хью отказался продавать ферму и жестоко оскорбил Фрэнка, другие — что он обдумывает предложение. Кейт всегда нравилась Лесная Паутина.
Эти сплетни, конечно же, слышала Джоселин. Она не видела Фрэнка с того вечера в церкви Серебряной Бухты, но слух, что он ухаживает за Кейт, вскоре дошел до нее. Ну и что такого? Она всегда презирала Кейт Мьюир. Какая разница на ком женится этот новый красноносый, лупоглазый Фрэнк? Но как она страдала, узнав, что он собирается купить Лесную Паутину. Фрэнк в Лесной Паутине! Черная, усатая маленькая Кейт — ее хозяйка! Джоселин бросилась к себе в комнату, чтобы осознать новость, и поняла, что не может ее осознать.
Она с трудом прожила этот день. Мать и тетя Рейчел без конца бранились из-за того, что тетя съела что-то неподходящее, и у нее расстроился желудок. Тетя Рейчел сидела на диете с того самого вечера, когда Джоселин рассказала ей о воде из Иордана. Она так переживала, что заболела, и пришлось вызывать Роджера. Джоселин ненавидела себя за свое признание — в жизни тети Рейчел и без того было мало стоящего. Лучше бы откусить себе язык, чем сказать те роковые слова. Но уже невозможно что-то изменить — потрясенная тетя Рейчел взяла бутылку с каминной полки и закопала ее в саду, а затем у нее начались колики в животе, а у Джоселин вскоре добавилось причин, почему следовало держать язык за зубами. Желудок тети Рейчел стал осью, вокруг которой теперь вращались все домашние трапезы: нельзя есть этого или нельзя есть того, потому что «бедняжка Рейчел» не может этого есть. Но если все же на столе появлялось то или это, «бедняжка Рейчел» не могла справиться с искушением, за которым следовало бедствие. Вчера вечером пришли гости и пришлось подать к чаю кое-что из запретного. Миссис Клиффорд предупредила Рейчел, что сырное суфле не подходит для нее, на что та раздраженно ответила, что сама разберется со своим желудком. Сегодня же пожинались плоды вчерашнего, и Джоселин приходилось терпеть, стиснув зубы, как наказание за свой промах. Но известие о Лесной Паутине было невыносимо.
