Бой был короток и смертоносен: с каравеллы вырвался луч дьявольского света, от которого, мгновенно вскипев, начала парить вода в реке. Как только чудовищный луч коснулся одного судна, оно вспыхнуло так, что моряки еле успели спрыгнуть в холодную воду. Второе судно, не успевшее подойти так близко, резко сменило курс. Кто знает, что это была за дьявольщина…
Из воды выловили практически всех, но слишком много народу наблюдало с берега. Да и сами моряки, пережившие потрясение, не собирались держать язык за зубами.
Церкви эта охота вышла достаточно дорого. Пришлось оплатить не только стоимость судна, но и часть груза, который не успели снять. Среди высших церковных чинов пошли разговоры о том, что Томас Торквемада потерял хватку…
Педро Видалес с холодным равнодушием наблюдал, как после этой чудовищной истории затухает интерес к жизни в Великом Инквизиторе. Два эти события, последовавшие одно за другим, подорвали в Торквемаде что-то существенное, глубинное. Может быть, веру во всемогущество инквизиции? Или же веру в собственные силы?
Вероятно, ситуацию возможно было переломить, но Педро не желал такого поворота. Предательство кумира что-то сломало и в нем. Проводив через пять месяцев скончавшегося от простуды Томаса Торквемаду в последний путь, он просто вздохнул с облегчением.
Его, как личного секретаря покойного Великого Инквизитора, ждала неплохая церковная карьера.
* * *
«На дело» ходили втроем. Сам Рим, очень вовремя вернувшийся Бык и Чук, взятый просто для страховки. В общем-то все прошло гладко, как и ожидалось. Кроме одной забавой детали: перепуганного молодого еврея, которого Бык снял с костра.
—Ну, не оставлять же его там было?! Старик к этому времени уже помер. Я пульс поискал, но там глухо. Губы синие. Думаю, сердце не выдержало. А парня бросать жалко стало.
Босой «парень» в это время торопливо перебирал ногами, стараясь не отстать от спасителей. Тащить его через стену не решились: он чуть прихрамывал, да и похоже, был изрядно избит. Во всяком случае, ногтей на ногах у него осталось меньше половины.
Рим с содроганием подумал, что они, молодые здоровые мужики, тепло одеты. А этот бежит вслед за ними босой по заледеневшей мостовой. Коротко переговорив с Василием, свернули к воротам.
Там несколькими выстрелами уложили спать даже не успевшую ничего понять охрану и прихватили коня. На него и взгромоздили совсем уже обессилевшего парня. Тот не ныл и не жаловался, но без конца бормотал что-то на языке, который никто из них не понимал.
К загруженному судну вышли ближе к полудню. Разумеется, швартоваться в порту было бы глупо, поэтому, хоть капитан и был не слишком доволен, место нашли в сторонке. Посигналив с берега, ждали, пока за ними пришлют шлюпку. Бык, чертыхаясь и матерясь, разбирался в конской упряжи.
—Нахреначили тут пряжек и крепежей… Да стой же ты спокойно, скотина! Был бы ты мордой получше, взяли бы с собой. А так всю жизнь свою и будешь солдат возить.
Сбрую бросили прямо на берегу, а коня просто хлопнули по заднице и отпустили — сам найдет дорогу.
Бывший пленник, наконец-то отдышавшись и немного очухавшись, с опаской смотрел на своих спасителей: и светошумовые гранаты, и мгновенно упавшие от выстрелов охранники на воротах произвели на него неизгладимое впечатление. Кажется, он уже начал раскаиваться, что увязался за спасителями.
Рим хмуро спросил:
—Может, останешься в городе? Есть где укрыться?
—Нет, никто не захочет рисковать…
—Как тебя зовут?
—Давид, сеньор.
На испанском он говорил с заметным акцентом, но понять его было можно. Глядя на подгребающую к берегу лодку, Разумовский сказал:
—Мы уплываем отсюда достаточно далеко. Можешь отправиться с нами, но потом не жалуйся.
Давид промолчал. То ли совсем некуда было идти, то ли настолько вымотался, что плохо соображал.
На корабле, попросив Анжелу обработать парню раны, Андрей вышел на капитанский мостик.
—Куда мы плывем?— спросил Бланко Кардосо.
—Выйдем в море, капитан, вы получите карту. Не волнуйтесь, она будет достаточно подробной.
У города наперерез им двинулись два судна. Было прекрасно видно, как на палубе суетятся возле пушек матросы. Рим не стал дожидаться пальбы.
—Василий, скинь их с хвоста.
—Это я с удовольствием. Надоели, хуже горькой редьки.
Лазерная пушка в руках здоровяка казалась всего навсего крупной игрушкой, однако сработала так, что стоящий на капитанском мостике Бланко Кардосо перекрестился и забормотал молитву. Рим вздохнул. Придется теперь еще и капитану врать что-то утешительное.
Почти все члены команды собрались на палубе и смотрели, как догорает и уходит под воду один из кораблей, как второй, опасливо приближаясь к месту крушения, вылавливает из ледяной воды ошалевших матросов.
—Рим, а они ведь от нас не отвяжутся,— Цинк говорил почти равнодушно, но смотрел на командира очень внимательно.
—Да. Это мы не учли. Эльба слишком близко, найдут и будут мотать нервы. Что скажете насчет Мексики?
Команда, плотно стоявшая вокруг, растерянно пожимала плечами.
—А что сейчас в Мексике?— спросил Дзю.
—А в Мексике сейчас, ребята, империя Ацтеков. Имена у них, конечно, не произносимые, но ребята они очень воинственные. Если мы им чуть поможем, все Колумбы и Кортесы кровавыми слезами умоются. Там уже нормальное государство есть. Не придется, как, например, в северной Америке, бегать между вождями племен и уговаривать. Драгоценные камни это, конечно, хорошо… Но вы не находите, что мы способны на большее?
Пауза была долгой. Наконец Бык решительно сказал:
—Ну а что? Только знаешь, командир… На кой хрен нам та Америка? Пусть будут Соединенные Штаты России! Лучше ведь звучит, правда?!
Судя по улыбкам, идея понравилась всем, но пока еще было время подумать, и Рим продолжил говорить:
—Я, конечно, не спец, но в детстве кое-что почитывал про ацтеков. Могу сказать одно: мы, в этом мире уже столько наворотили, что какие-то изменения в истории так или иначе будут. А за семь бед — один ответ, сами знаете. Так у нас хоть какой-то шанс будет не просто напакостить в Истории, а оставить за собой приличный след,— тут он ухмыльнулся и добавил: — Ну, и опять же, святой инквизиции до нас сложно добраться будет.
Из каюты вышла Фифа и на вопросительный взгляд ответила:
—Кости вроде целы, но я ведь не доктор. Раны я обработала, он спит. Вырубился, еще пока я бинтовала. Я ему на всякий случай антибиотик вкатила, половинную дозу. Они ведь к такому не привычные.
—Не удивительно, что уснул,— заметил Бык.— Поуродовали его на совесть, да и отец у парня только что умер прямо на глазах. Ума не приложу, что с ним дальше делать.
