Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
ездили на скакунах арабских кровей — их возили сюда аравийские и суданские купцы в обмен на леопардовые и носорожьи шкуры, слоновую кость и золотой песок, намытый на нагорьях древнего Аксума и с юга Абиссинии, из Амахара, Оромии и Тыграя. Нрава кони оказались весьма буйного, требовали уверенной посадки и твёрдой руки — так что Матвей искренне порадовался, что успел приобрести за эти несколько месяцев какие-никакие навыки в верховой езде. Впрочем, лихой скачки по равнине (чего он в глубине души опасался) не случилось — проводники ехали, по большей части шагом, нередко спешиваясь для того, чтобы рассмотреть следы и некоторое время пройти по ним, ведя коней в поводу. Так оно продолжалось около трёх часов, пока не закончилось здесь, возле жиденькой акациевой рощицы.
* * *
Тело успело распухнуть на жаре, и над ним основательно потрудились птицы-падальщики, привлечённые тем же самым запахом мертвечины, на который обратил внимание проводник. Тем не менее, лицо осталось нетронутым — видимо, из-за того, что мертвец лежал ничком, зарывшись лицом в густую траву — как упал, когда его свалили две винтовочные пули, ударившие в спину, одна чуть выше поясницы, другая точно под левую лопатку.
— Обе раны смертельные. — определил Тимофей, наклонившись над трупом. — Стрелок, кем бы он не был, знал своё дело туго.
Аскер что-то горячо заговорил, показывая пальцем в сторону противоположной той, откуда они пришли. Остелецкий кивнул и пошёл, раздвигая кусты, сплошь покрытые длинными, угрожающего вида шипами. Отсутствовал он не меньше четверти часа; а когда появился, весь исцарапанный, то вид имел весьма довольный.
— Ну вот, всё так, как я и думал. — сообщил он
— Убийца подстерегал его в этих милых кустиках, и с первого выстрела промазал. Бедняга повернулся, и бросился наутёк, и тут уж стрелок промаха не дал. Вот, смотрите, я всё там обшарил…
Он протянул руку. На ладони лежали три винтовочные медные гильзы.
— «Винчестеровские» — с ходу определил Матвей, который благодаря покойному землемеру, уже прилично разбиралсяв огнестрельном оружии. — Калибр.44−40.
— Как и пули, которыми были убиты гонцы, которых Ашинов отправил к негусу. — добавил медик. — Не наводит на мысли, Вениамин Палыч?
— Ещё как наводит. Труп не осмотрели?
— Вас дожидались.
— Ну и правильно. — он перевернул мертвеца лицом вверх. — Не узнаёте, господин гимназист?
При виде синюшно-белой маски, кое-где траченной червями, Матвея чуть не вывернуло наизнанку. Но он сумел справиться с собой, и уверенно ответил!
— Аверкий Годасевич, тот, что забрался ко мне в фотолабораторию. У него рожа хоть и была прикрыта платком, но я всё равно узнал. Он самый и есть, не сомневайтесь!
— Я почему-то ничуть не удивлён. — покачал головой штабс-капитан. Тимофей, друг мой, можете определить, давно он тут…э-э-э… находится?
— Примерно сутки. — ответил медик. — Возможно, чуть больше, но ненамного, часов на пять-шесть.
— Если предположить, что он, сбежав из Новой Москвы, прятался, а идти решался только днём — тогда по времени всё сходится. Дальше он и не мог уйти на своих двоих. А вот убийца сюда прискакал — там, за кустарником я нашёл следы копыт и место, где он привязывал лошадь. Ветки там поломаны, и трава объедена, по тому и определил. И вот ещё что — копыта подкованы, все четыре. Подковы новые, гвозди — не деревенского кузнеца, а фабричные, видимо, из Европы. А значит — что?
— Видимо убийца приехал из Обока? — осторожно предположил Матвей. А значит он француз, европеец!
— Что он белый — и так было ясно. Откуда у местных афаров новейшая американская винтовка? А вот с тем, что он француз, я бы поспорил.
— А кто тогда? — жадно спросил Матвей.
— Помните, я вам показывал депешу, полученную от моего человека из Обока? Там ещё шла речь о некоем иностранце, торговце то ли из Трансвааля, то ли из Республики Оранжевой реки?
— Ну да, было такое. — припомнил гимназист. — Вы мне ещё книжку потом дали, одного англичанина — «Путешествие в Мекку и Медину». Только, по-моему, зря, мусульман в здешних краях раз-два и обчёлся, разве что…
— Не в них дело. — перебил Остелецкий. — Я об авторе этой книги. — Сдаётся мне, что обокский гость и он — один и тот же человек, который имеет самое прямое отношение к нашей находке. — и он непочтительно ткнул сапогом труп Горасевича. — Встречался я с этим господином, и не раз… неужели, опять он? Пожалуй, да — словесный портрет, который мне доставили из Обока весьма детальный, да и главная примета — уродливый шрам от дротика на щеке — в нём упоминается. К тому же и почерк… как бы это сказать… весьма характерный для этого джентльмена. Любит он проворачивать грязные делишки чужими руками…
— Да кто это такой? — не удержался Матвей. — Если это не тайна, конечно?
В том, что это именно, что тайна, причём из разряда тех, от которых лучше держаться подальше, юноша почему-то не сомневался.
— Тайна. — улыбнулся штабс-капитан. — Но вам, так и быть, расскажу, когда вернёмся в Сагалло. А сейчас — Тимофей, не сочтите за труд, проверьте карманы этого господина. Ему их содержимое уже ни к чему, а вот для нас может представлять известный интерес.
* * *
Бумажка была сложена вчетверо. Когда штабс-капитан развернул её, Матвей, вытянув шею, заглянул ему через плечо. Пятна от сырости… рукописный текст… погодите, а что это? Знакомая схема?
— Я знаю, что это. — торопливо сказал он. — Схема химического запала инженера Кибальчича — компоненты для изготовления похожего устройства были у меня в сундучке, который взломал Горасевич. Вот, смотрите — стеклянная трубка, свинцовый грузик со сквозным отверстием…
— Террорист он, ваш Кибальчич… — отозвался Остелецкий. — Хорошо, где ты взял такую цидулку — я примерно представляю. Но он-то её где взял? Насколько я помню, материалы следствия по делу цареубийц в журнале «Нива» не печатались.
— Зато были в особой такой брошюрке, их раздавали полицейским чинам для ознакомления, под роспись.
— Папаша-полицейский? Ну да, разумеется, тюремные надзиратели тоже проходят по линии Министерства Внутренних Дел. У папаши в портфеле пошарил? Ох, юноша, смотрите — доведут вас эти игрушки до беды…
— Уже довели. — недовольно буркнул Матвей. Он терпеть не мог, когда ему напоминали об отцовской должности, но тут возразить было нечего, штабс-капитан кругом прав. — И портфеля у отца отродясь не было, брошюрку эту я на комоде взял, просто так валялась, даже не запертая в ящик…
— А вот это точно из «Нивы» — сказал Тимофей. Он держал у руках другой листок, с неровно оборванными краями. Схемы на нём тоже присутствовали, однако мелкий текст был печатным, набранным знакомым шрифтом.
— Статья из апрельского номера за семьдесят седьмой год. — пояснил студент. — В «Ниве» тогда регулярно печатали корреспонденции с балканской войны, в сопровождении вот таких картинок, перерисованных с фотографических снимков. Эта посвящена боевым действиям на Дунае.
— «Матрос Михеев, мастер на все руки, нашёл способ плавать, как лягушка, чтобы в темноте подбираться под водой к турецким береговым аванпостам. — прочёл он вслух. — Для этого он сшил парусиновые перчатки с перепонками между пальцев, а на ноги смастерил что-то вроде перепончатых лап, которые его товарищи прозвали 'водолаптями». Опробовав своё изобретение, Михеев обнаружил, что оно даёт возможность сберегать силы, да и плавать получается гораздо быстрее. «Теперь хочу придумать, как бы устроить так, чтобы можно было быстро выбираться в водолаптях на берег Разведчику — то надо не только плавать, но и быстро бегать, ползать, вообще много двигаться — а в водолаптях ходить по земле просто невозможно, разве что задом наперед…»
Остелецкий взял листок, пробежал глазами — и невесело усмехнулся.
— Вот вам, господа, плоды свободы печати, дарованной государем императором Александром Освободителем. Интересно знать, что за цензор пропустил этот занятный матерьялец в печать?
— Так здесь ничего особенного нет, такие штуки ещё Леонардо да Винчи придумал! — сказал медик. Матвей
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
