на него взгляд Зайчика и, удовлетворяя ее молчаливое любопытство, сообщил:
— Юрий говорит! Из Москвы.
— Дашь мне потом трубку? — попросила она его обрадованно.
Из односложных фраз Бугра типа: «Понял! Вот негодяй! Правильно сделал! Спасибо! Обязательно сделаю. Обязательно приеду. Не опоздаю! Будь спокоен» — она не смогла понять, о чем они говорили.
— Мать вчера взял из больницы, хочет с тобой поговорить, — заканчивая разговор и передавая ей трубку, бросил сыну Бугор.
— Здравствуй, мать! Как я понял, ты к отцу перебралась жить?
— Да.
— Давно бы так!
— Как там внуки, невестка, сваты?
— Все живы, здоровы, короче, у нас все хорошо. Мать, ты там поищи нам няню своих лет. Отец на днях приедет к нам, пускай привезет ее с собой, а то Маргарите с твоими внуками одной не справиться.
— Зачем вам нужна няня, если я буду помогать? — попыталась предложить свои услуги она.
— Ты еще не совсем здорова, а возня с внуками займет у тебя не один год, так что поиски няни не откладывай, это на твоей совести.
Екатерина Викторовна услышала беззаботный смех сына.
— Я все поняла, передавай от нас с отцом привет сватам, невестке и поцелуй внуков, — попросила она сына на прощание.
— Ты чем-то озабочена? — видя, что после телефонного разговора жена расстроена, спросил Бугор.
— Сказал, чтобы я нашла своим внукам няню и чтобы мы определили ей зарплату, — озабоченно поведала она.
— Ну и что здесь такого? — удивился Бугор.
— Я не буду работать и сяду тебе на шею, а тут еще преподобный сынок валит на тебя оплату няни.
— Тысяч сто в месяц ее удовлетворит на всем готовом и под нашей крышей?
— Конечно, но где тебе собрать такие деньги?
— Ты меня по своей мерке не меряй. Я один из самых богатых людей в городе, а поэтому такой пустяковой проблемой меня не смеши. Неужели ты не видишь, как я живу?
— Еще не успела увидеть, — искренне призналась она.
— По-моему, я тебя неплохо обеспечивал, могла и заметить.
— Я видела твою показуху в молодости, когда шиковал до последней копейки, думала, и теперь пускаешь пыль в глаза.
— Если хочешь, то и тебе в помощь домработницу возьму, — не удержавшись, гордо предложил он.
— Обойдусь без нее!
— Дуреха, чего же ты отказываешься от помощницы?
— Старой по дому не управиться, а молодая может отбить тебя у меня. Зачем мне конкурентка в доме?
Своей ревностью она сделала приятное Бугру, который смиренно проворковал:
— Уже отгарцевал на перекладных лошадях. Теперь смотрю, чтобы последняя не сбросила и не убежала к другому, — нежно обнял он ее теплое здоровое тело, до мельчайших примет знакомое и желанное, еще не состарившееся, но начавшее поддаваться времени. Он всем своим нутром чувствовал влечение к жене, ее преданность ему, а поэтому только ей он мог показать свою мужскую силу и быть уверенным, что не опозорится. В чем он сейчас еще раз смог убедиться в реальности…
Глава 49
Для того чтобы ускорить поиски няни для внуков, — а у жены уже была на примете ее давняя подруга, — Бугор дал в пользование Зайчику свою машину. Тем более что ему надо было под любым предлогом выпроводить ее из дома.
Оставшись один, он подготовил для записи магнитофон и поручил Серому немедленно доставить к нему Носатого и Шпалу. Если у тех будет при себе оружие, чтобы он не забыл его изъять.
Носатый и Шпала впервые попали в особняк Бугра по его приглашению. В тот самый особняк, в который совсем недавно не могли проникнуть с помощью силы. Шпала остался с охраной на первом этаже смотреть по видику боевик, а Носатого один из телохранителей провел в кабинет Бугра.
— Послушай, Носатый, я оказал тебе доверие и взял членом в свою «семью», надеясь, что ты передо мною чист и не имеешь передо мной секретов. Но, оказывается, я в тебе здорово ошибся.
— Иван Захарович, я не понял, о чем речь и в чем вопрос, — забеспокоился гость, однако по его бегающим глазам Бугор понял, что тому все понятно, и придется сделать некоторое усилие, чтобы заставить Носатого пойти на откровенность.
— Я знаю, что и почему вы со Шпалой решили умолчать от меня. И вас не буду наказывать, если ты откровенно и подробно сейчас мне все расскажешь.
— С удовольствием отвечу на любой ваш вопрос, если бы только знал, что вас интересует.
— Ты со Шпалой забыл сказать, что вы делали вместе с Блином около моего дома. Вам бояться нечего, не буду же я вас наказывать за отравленных собак, — пошел уже напропалую Бугор.
Подумав перед ответом, Носатый промямлил:
— Так и знал, что вы до всего этого докопаетесь.
— Тогда кончай разводить антимонии и расскажи мне! Я хочу подробно выслушать все с самого начала, до того момента, как вы расстались с Блином, — подогнал его Бугор, помня, что магнитофон может записывать показания Носатого не до бесконечности.
Как бы ныряя в холодную речку, Носатый приступил к откровенному разговору.
— Ну вот, кажется и все, — обреченно вздохнул он, закончив.
— Вот теперь я верю, что ты от меня ничего не утаил. Сейчас скажешь внизу Шпале, чтобы он не пытался мне темнить, как недавно пытался ты, а чтобы сразу говорил правду. Как я и обещал, никакой обиды на тебя не таю, мстить не собираюсь и все прощаю. За смелость и откровенность возьму тебя в Москву, куда на днях думаю прошвырнуться. Из-за того, что еще предстоит такой же неприятный разговор со Шпалой, соображать с тобой по пять граммов не буду.
— Да чего там, отлично понимаю, — несколько воспрянув духом, произнес Носатый, довольный, что избежал смертельной опасности и прощен. — Я понимаю, пахан, что тебе сейчас не до меня.
Проверив и убедившись, что на кассете сделана хорошая запись их разговора. Бугор вновь подготовил магнитофон для записи и по радии передал своей охране указание:
— Носатому верните «дуру», и пускай водитель отвезет его туда, куда ему надо, а сейчас проводите ко мне Шпалу.
После обработки Носатым Шпала не ловчил, отвечая на вопросы Бугра, а сразу же подробно рассказал ему все, что тот уже знал со слов Носатого.
Сравнивая их показания, Бугор пришел к выводу, что между ними нет противоречия, а значит, новые члены его «семьи» теперь говорят ему истину.
Слушая исповедь Шпалы, Бугор не испытывал к нему ненависти, скорее чувствовал жалость. Каких благ Шпала добился для себя, совершая серию тяжких преступлений? Никаких! Если не считать того, что его за эти «подвиги» правосудие могло
