Черт, время поджимало.
Как по команде, телефон Марселлы на журнальном столике зазвонил, и на экране высветилось имя Маттео. Этот ублюдок дал нам ровно тридцать минут. Я бы убил его за это больше, чем за что-либо другое.
Марселла отстранилась, и я чуть не толкнул ее обратно.
— Не делай этого со мной, — простонал я.
Она усмехнулась. Кто бы ни говорил, что девушки не могут быть жестокими? Она потянулась к телефон и выключила его.
— Это поможет нам выиграть время, которое понадобится Маттео, чтобы подняться на лифте и найти твою квартиру.
— Тогда не теряй времени.
Марселла соблазнительно улыбнулась, взяв мой член в рот. Я обхватил ее затылок, пока она покачивалась вверх-вниз, с каждым разом погружая меня все глубже.
Мои яйца напряглись. Я не сводил глаз с губ Марселлы, обхвативших мой толстый член. Ее глаза были полузакрыты, и она дышала через нос. Я начал толкаться вверх, входя в нее все глубже и глубже.
— Можно? — выдавил я, в последний момент вспомнив, что Марселла может не захотеть глотать.
Она моргнула один раз и кивнула, и это все, что мне понадобилось для освобождения. Я застонал, когда мое тело забилось в конвульсиях под волной наслаждения. Марселла неловко сглотнула, обхватив мой член, и часть спермы вытекла из ее рта, и это зрелище заставило бы меня кончить снова, если это было возможно.
Она отстранилась, вытерла рот и торжествующе улыбнулась.
Конечно же, Маттео, умеющий находить идеальное время, постучал.
— Время вышло. Вам лучше убедиться, что я не увижу ничего, что не хочу, когда выбью эту гребаную дверь ровно через две минуты.
Марселла вскочила на ноги и бросилась в ванную, чтобы вымыть лицо. Я остался на месте, все еще слишком пьяный от удовольствия, чтобы пошевелить мускулами, не говоря уже о том, что каждый сантиметр моего тела болел, и я, наконец, почувствовал это.
Когда Марселла вернулась вскоре после этого, ее глаза расширились от возмущения.
— Поторопись!
Я встал и с грязной ухмылкой в ее сторону отправился на поиски чистой одежду.
За секунду до того, как Маттео выбил бы дверь, я открыл ее.
— Извини за задержку, — сказал я без искренности.
Маттео покачал головой.
— Не говори мне ничего, чего я не хочу знать или Лука не должен знать.
Марселла
Я слышала все истории о «Вратах в Ад», как пресса называла электростанцию в Йонкерсе из-за кровавых заявлений прошлого, но мне никогда не разрешали там находиться, а тем более присутствовать на собрании. Женщины не приветствовались на этих собраниях, и до недавнего времени — а может, и до сих пор — отец хотел держать меня подальше от этого бизнеса. Сегодня я стану первой девушкой, которая наконец-то нарушит эту традицию.
Мы с Мэддоксом вышли из машины. Моросил мелкий дождь, было некомфортно, холодно, поэтому пришлось поплотнее натянуть пальто, пока мы направлялись к зданию, где нас ждали папа и Ромеро. Здание с красновато-коричневым кирпичным фасадом возвышалось у реки Гудзон, пропитанное историей, и сегодня я стану первой девушкой, ставшей ее частью.
Гордость и беспокойство бурлили в груди. В этом не было ничего особенного — присутствовать на собрании, но все увидят меня и поймут, что перемены уже на пороге.
— Теперь я знаю, почему это место называют «Вратами в Ад». Это место кричит о последней остановке, — пробормотал Мэддокс.
Я кивнула, но меня отвлекло напряженное выражение лица отца.
— Привет, Ромеро, — сказала я.
Я не видела его уже давно — последний раз через несколько дней после того, как меня спасли из клуба. Все было слишком напряженно для семейного собрания или долгого отдыха в Хэмптоне.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал мне папа.
Мы отошли на несколько шагов в сторону.
— Я хочу использовать сегодняшний день для твоего посвящения, — сказал папа, совершенно ошеломив меня.
Я не ожидала этого.
Мои глаза расширились.
— Не будет ли это слишком для твоих людей? Ты наказываешь солдат за попытку убить байкера и принимаешь в Фамилью девушку.
— Именно поэтому я и делаю это. Ты готова?
Я кивнула. Я хотела этого. Хотела стать частью Фамильи, хотела развивать наш бизнес, а не просто стоять на обочине всю жизнь.
Папа одарил меня напряженной улыбкой.
— А мама знает?
— Знает, и она просила передать тебе, что гордится тобой.
Пытаясь контролировать свои эмоции, я должна была быть собранной и сильной, как только как только войду в здание. Все будут смотреть.
Мэддокс бросил на меня вопросительный взгляд.
— Папа проведёт посвящение сегодня после того, как закончит с кровавым заявлением.
Мэддокс усмехнулся.
— Ты надерёшь задницу. Эти старомодные идиоты не поймут, что их поразило.
— Тебе стоит пересмотреть свой выбор слов, — сказал Маттео.
Ромеро отрывисто кивнул Мэддоксу, настороженно глядя на него.
— Это муж моей тети Лили, Ромеро. Он Капитан, — представила я его Мэддоксу, надеясь растопить лед.
Ромеро протянул руку и пожал ее Мэддоксу.
— Пора, — сказал папа.
Ворота громко скрипнули, когда мы вошли в здание. Я видела только пару фотографий в старых газетах, но это место выглядело еще более ветхим, чем на любой из них. Главный зал, где собрались все, десятки мужчин, был высотой в несколько этажей. Во многих местах отвалилась штукатурка, а большинство труб наполовину сгнили от ржавчины. В воздухе витала вонь старой воды и чего-то металлического.
Мэддокс, Маттео, Ромеро и я последовали за папой внутрь, который должен был идти впереди, как Капо, и толпа благоговейно расступилась перед ним. Я чувствовала на себе десятки глаз, спрашивающих, почему я здесь. Я не упускала из виду недоверчивые и даже ненавидящие взгляды, которые некоторые из них посылали Мэддоксу.
Отец направился прямо к низкой бетонной платформе и забрался на нее, а мы собрались в первом ряду, где уже ждали Амо и Гроул.
— Я чувствую себя немного неуютно, как ягненок, окруженный стаей волков. Черт, сколько здесь членов мафии? — пробормотал Мэддокс себе под нос.
Мне пришлось подавить улыбку. Сохранять безэмоциональный вид сегодня было крайне важно.
— Это только люди из Нью-Йорка и окрестностей. Если отец созовет всех своих людей, будет гораздо большее собрание.
Амо однажды описал мне это, и у меня мурашки побежали по коже при мысли об этом.
— Как по мне, этого достаточно, — сказал Мэддокс, но потом в толпе воцарилась тишина, и он тоже замолчал.
