Бальмуар пару раз говорил, что сомневался в предрасположенности своей ученицы, ведь её изумрудные глаза являются признаком как раз мага земли, да и характер у девушки оказался довольно упёртый и твёрдый. Так что внутри теплилась надежда, что всё у неё получится, как и раньше.
Однако у поножей на этот счёт имелось своё мнение. Может какие-то зачатки мага земли и имеются в Аде, но их явно не хватает для того, чтобы артефакт признал нового владельца. Лишь долгая подготовка может претендовать на успех, в остальных же случаях надежда приводит к краху. Вместо помощи, камень пригвоздил ступни к полу, сломал пальцы, после чего стихия поползла вверх, давя внутрь. Вскоре сдались колени, с мерзким хрустом прогнувшись в обратную сторону, саркофаг продолжал расти, угрожая покрыть позвоночник. Но от переломов и боли носитель не упал, ведь камень ещё служил каркасом и поэтому вертел мясной оболочкой как ему захочется.
Сразу же после этого засиял морской лазурью знакомый перстень. Он не стал направленно вредить своему владельцу, однако сделал нечто куда более ужасное. В одно мгновение сознание Огненной Бестии просто уплыло по течению и весь мир вокруг исчез. И лишь где-то там далеко-далеко умирает тело, но река плывёт всё дальше и шепчет:
— Не волнуйся… просто следуй за течением, ведь ты уже ничего не изменишь…
И раньше Ада ещё могла противиться этой воле, но в текущих реалиях просто не осталось никакого ресурса для противостояния, кажется, со всем миром, который в один момент решил обернуться против одного конкретного смертного. Глухим стал и вопль Рождённого в Грехе, что продолжал звучать в теперь отрезанных для ученицы местах.
Воительница, проигравшая свою битву, продолжала плыть, смотря на крайне странное небо. Конечно, странное, ведь это не настоящее небо, а лишь иллюзия, создаваемая умирающим сознанием с учётом искажения присутствия воли мощнейших артефактов. Впрочем, река довольно тёплая и течение не такое уж быстрое, приятно лежать на спине и просто плыть… Жаль только, что ты умираешь в этот момент. Хотя… всё равно каждый когда-нибудь умрёт, так что не нужно возмущаться.
Вот так и бывает, ещё вчера ты подающий надежды этиамарий, бьёшь все рекорды по взятию титулов на кровавой арене, а завтра оказывается, что есть ещё бессчётное число смертных, способных на куда большее. Интересно, насколько силён Рождённый в Грехе? Наверное, его путь кажется ещё более невозможным в сравнении с Адой, которая по большей части просто очень много тренировалась. Или Лансемалион Бальмуар, наверняка требования к аристократу были ещё выше, как к наследнику.
Чтобы стать лучше таких монстров, нужно сделать нечто невозможное, но в то же время это невозможное для тебя буквально невозможно, такая вот тавтология. И лишь один из миллиона рискнувших талантов способен превзойти легенды, которыми он вдохновлялся. Остальные же становятся частью удручающей статистики, таблицу которой пополнит и Огненная Бестия, жаль только судьба определила её совсем не в тот столбик.
И вот Ада уже закрыла глаза, готовясь погрузится в реку уже и с лицом, как вдруг она стукнулась о что-то затылком. Медленно подняв веки, девушка развернулась и увидела плотину, не грозную и мощную, а скорее самодельную и в каком-то смысле нелепую, напоминающую труд бобров. Откуда она вообще могла здесь взяться?
— Вариантов немного, — тут же раздался голос, лишь появился в мыслях вопрос.
Удивлённая девушка подняла взгляд выше и левее, после чего увидела молодого и довольно красивого незнакомца. Он мирно лежал на плотине и смотрел в небо. Никаких волнений, лишь истинное спокойствие и безразличие ко всему происходящему. При этом река его не трогала, будто у них был заключён какой-то неизвестный договор.
Аккуратно Огненная Бестия вылезла из воды и села на дамбу. Двигаться приходилось крайне медленно, ведь имелось чёткое понимание: любое резкое действие и этот человек просто исчезнет со следующим порывом ветра. А этого воительнице очень не хотелось, трудно сказать почему: сознательная часть слишком сильно ослабла, поэтому последующие поступки в большинстве своём являются скорее интуитивными. Но, наверное, в таких местах, где до смерти остаётся лишь шаг, страшнее всего остаться в одиночестве. Неважно кто, пусть хоть кровный враг, главное не остаться одному.
— Сир Лейнсталь что-то разошёлся больше обычного, — произнёс человек, после чего почесал нос, а затем снова обе руки оказались под головой. — Не держи на него зла. На его путь пришлось слишком много преград.
Ада продолжала молчать, полностью опустошённая, она просто не могла ничего сделать и лишь наблюдала за происходящим. И вдруг равнины стали горами, земная твердь очень сильно обозлилась на своего нового носителя, приняв того за слабака. И поэтому стихия уже неслась разрушать, заставляя в том числе и реку ходить зигзагами.
Но вскоре терпение воды кончится и целое цунами нападёт на горные массивы, отодвигая границу чужих владений. Яростная битва двух артефактов ненадолго станет центровой частью происходящего, что позволит Огненной Бестии вздохнуть, закрыть глаза, положить голову на поджатые колени и наконец-то приготовится ко сну под мелодию теперь уже чужой борьбы.
— Эй, — внезапно прямо над ухом раздался голос человека. — Ты так и будешь здесь сидеть?
И рука легла на плечо девушки, которая готова была поклясться, что ощутила это прикосновение и на физическом уровне, хотя разве это и невозможно.
— Я кажется всё… — тихо, едва слышно, дрожа как осенний лист, ответила Ада.
— Быть этого может! — уже куда жёстче и невиданно уверенно воскликнул человек, а пальцы его сжались на плече. — Это ещё не конец!
И в то же мгновение он исчез, после чего реки и горы потеснились под яростью невесть откуда взявшейся бури. Сама же воительница вдруг почувствовала, что в ней будто открылось второе дыхание от одного лишь прикосновения этого человека. Появились силы, вернулась воля и с каждой секундой возвращался контроль над дорогой обратно в Ахикрис.
Внезапная решимость разорвала пространство в клочья, после чего вернувшаяся в тело Огненная Бестия с рывком опустила молот на наковальню ещё раз. С треском разлетелся каменный саркофаг в момент движения, расплёскивая кровь по всему периметру. Потухла лазурная поверхность перстня, который утёк куда-то дальше без носителя. И сходили с ума ветра, подхватившие огонь и лаву, извергающуюся со всех сторон.
— Поддайте огоньку, сир Лейнсталь, — раздался тот самый голос в противовес внезапно затихшему Рождённому в Грехе.
Снова инструмент с утроенной мощью опустился на наковальню. Появилось чёткое видение конечной цели, удар и ещё раз удар, во вспышке хара рождается контур оружия. Забор энергии из тысячи потоков и помощью незнакомца в определении нужной реки, где смешались все души разных оттенков. Отделить одного от другого и взять только необходимое.
Самое лучшее оружие создать не получится, но взять всё от этой возможности — вот долг и главное шанс. Никаких сомнений, никаких рассуждений о природе неожиданного союзника, лишь опускающийся с шумом молот, в отзвуке которого на секунду становится виден силуэт наблюдающего за процессом крайне строго человека, пока поверхность самого неприметного перстня проясняется и обрастает новыми трещинами.
И может Ада действительно слаба, но ей вполне под силу выложиться на полную. Тем более с такой помощью.
Глава 27
Кровь лилась реками, устья которых становились всё шире и шире из-за обилия демонов, желающих сдохнуть в попытке утолить свой порок. Сверкал светлый меч и разрубал своим сиянием осквернённые осколки душ, но не менее стремительно двигалась и чёрная сталь поцелованная Миосом, что ужасал своей силой подступающие полчища, поправшие даже естественное стремление к жизни и существованию. Бойня в преисподней никогда не останавливается, а каждое убийство лишь становится причиной ещё большего насилия, что в свою очередь привлекает следующие звенья пищевой цепочки. В таких сражениях и рождаются сильнейшие твари, способные затем повести остатки в другие миры для продолжения бойни в других декорациях.
Так сквозь преисподнюю пробирался Лансемалион Бальмуар, чьё тело покрыло пламя кровавого перстня, могущественного артефакта, который защищал от пагубного влияния этого мира и от пламени преисподней. Одни за другим демоны разных мастей безжалостно изничтожались с безразличным
