В десять вечера они отправились в путь, идя за катафалком; впереди ехал церемониймейстер, сопутствуемый пешими слугами, которые несли факелы, чтобы освещать дорогу, а сзади двадцать дворян со своими людьми. В два часа пополуночи процессия прибыла в Питерборо, где находится великолепная церковь, построенная одним из королей саксов, в которой слева от хоров погребена королева Екатерина Арагонская, супруга Генриха VIII; над этой гробницей возносится балдахин с ее гербом.
К их прибытию вся церковь была уже затянута черным, на хорах тоже был воздвигнут шатер, наподобие того, что устраивается во Франции над катафалком, но с одним-единственным отличием – вокруг не было горящих свечей. Шатер был из черного бархата и покрыт гербами Шотландии и Арагона, которые повторялись и на вымпелах. Под шатром был выставлен гроб, но без останков, обитый черным бархатом с серебряными узорами, на нем лежала черная же бархатная подушка, а на ней королевская корона.
По правую руку от шатра, напротив гробницы Екатерины Арагонской была подготовлена могила для Марии Шотландской, выложенная кирпичом, которую впоследствии должны были закрыть мраморной плитой или поставить на ней надгробие из мрамора; у дверей церкви гроб с останками встречал епископ Питерборо в облачении, но без митры, епископского посоха и не в ризе; с ним были его декан и еще несколько священников. Гроб внесли в церковь без песнопений и молитв и в полном молчании опустили в могилу. Как только это было сделано, к работе приступили каменщики, перекрыв могилу на уровне пола и оставив лишь отверстие размером примерно полтора на полтора фута, в которое можно было увидеть, что находится внутри, и бросать в нее, как это принято при погребении королей, сломленные жезлы сановников, а также знамена и стяги с гербами усопшего. По окончании этой ночной церемонии Мелвил, Бургуэн и остальные посланцы были отведены в епископство, где должны были собраться особы, которым было указано участвовать в погребальной процессии; число их доходило до трехсот пятидесяти, и все они, кроме слуг Марии Стюарт, были выбраны среди представителей власти, дворянства и англиканского духовенства.
В четверг 9 августа стали обтягивать стены трапезной дорогими тканями, причем делалось это в присутствии Мелвила, Бургуэна и остальных с единственной целью, чтобы они впоследствии засвидетельствовали, сколь пышные похороны устроила королева Елизавета. Легко понять, что несчастные узники весьма холодно воспринимали всю эту роскошь, сколь велика она ни была.
В пятницу 10 августа все назначенные особы собрались в епископстве Питерборо, выстроились в указанном порядке и направились в церковь, которая находилась неподалеку. Прибыв туда, они встали на хорах, опять же как им было указано, и началась заупокойная служба; пелась она на английском и велась по протестантскому обряду. Как только прозвучали первые слова панихиды, Бургуэн, видя, что служат ее не католические священники, вышел из церкви, объявив о своем нежелании присутствовать при подобном святотатстве, и за ним последовали все слуги Марии Стюарт, как мужчины, так и женщины, кроме Мелвила и Барб Мобрей, которые считали, что, на каком бы языке ни молились, молитва все равно будет услышана Богом. Их уход вызвал изрядное недовольство, тем не менее епископ произнес проповедь.
После проповеди церемониймейстер вышел к Бургуэну и его друзьям, которые прогуливались во дворе, сказал, что сейчас будет вынос Святых Даров, и пригласил их присутствовать при этом, на что они ответили, что являются католиками и не могут принимать участие в возложении жертвы на алтарь, который не признают. Церемониймейстер удалился, весьма раздосадованный таким их упорством, но пресуществление Святых Даров прошло своим чередом, как и проповедь. Тогда он предпринял последнюю попытку и послал к ним человека сообщить, что служба завершена и они могут вернуться, так как сейчас будет производиться погребальная церемония по королевскому чину, которая не имеет никакого отношения ни к одной из религий; на сей раз слуги согласились возвратиться, но когда они вошли в церковь, жезлы были переломлены, знамена опущены в могилу, а каменщики уже заделывали отверстие, через которое их туда бросали.
В том же порядке, в каком и пришла, процессия вернулась в епископство, где были приготовлены пышные поминки. Как ни странно, Елизавета, казнив Марию Стюарт как преступницу, после смерти стала относиться к ней как к королеве, а кроме того, хотела пышностью поминок воздать честь и должное слугам покойной, о которых она так долго забывала. Но те, естественно, не пошли ей навстречу, не выглядели ни восхищенными всей этой роскошью, ни обрадованными богатыми яствами; напротив, они слезами смачивали хлеб и разбавляли вино, лишь так отвечая и на причиненные им страдания, и на воздаваемые ныне почести. Как только поминки кончились, слуги покинули Питерборо и вернулись в Фотерингей, где им сообщили, что они наконец свободны и могут уезжать куда угодно. Они не заставили повторять это сообщение дважды, поскольку жили в постоянном страхе, уверенные, что жизнь их находится под угрозой, доколе они остаются в Англии. Собрав вещи, 13 августа 1587 года они вышли из замка Фотерингей.
Бургуэн шел последним; перейдя через подъемный мост, он обернулся, глянул на стены, в которых было совершено цареубийство, простер к ним руки и, не в силах простить Елизавете, невзирая на то, что он христианин, даже не столько собственные страдания, а муки, что претерпела его госпожа, громко и угрожающе произнес стих царя Давида:
«Да сделается между язычниками пред глазами нашими отмщение за пролитую кровь рабов Твоих».[49]
Проклятие старика было услышано, и неумолимая история взяла на себя труд покарать Елизавету.
Мы рассказывали, что, когда топор палача обрушился на голову Марии Стюарт, из рук у нее выпали распятие и молитвенник. И еще мы добавили, что обе реликвии были подобраны женщинами из ее свиты. Что сталось с распятием, нам неизвестно, но молитвенник находится в королевской библиотеке, где его могут увидеть все, кто интересуется подобными историческими реликвиями; два свидетельства, написанные на форзаце книги, удостоверяют его подлинность.
Первое свидетельство
«Мы, нижеподписавшийся старший викарий обители строгого устава Клюнийской конгрегации, удостоверяем, что настоящая книга получена конгрегацией от блаженной памяти дона Мишеля Нардена, монаха, принявшего постриг в вышеназванной обители и почившего 28 марта 1723 года в нашей коллегии Св. Марциала в Авиньоне в возрасте восьмидесяти лет, из коих тридцать он пробыл среди нас, ведя крайне благочестивую жизнь; по национальности он был немец и долгое время служил офицером в армии.
Вступив в Клюнийскую конгрегацию и отрекшись от всех земных благ и почестей, он оставил себе с соизволения вышестоящих лишь одну эту книгу, о которой ему было известно, что она до последнего дня жизни принадлежала Марии Стюарт, королеве Шотландии и Англии. Перед смертью и разлукой с братией он пожелал, чтобы она была обязательно вручена нам, и послал ее по почте под печатями.
Получив ее, мы попросили г-на аббата Биньона, государственного советника и королевского библиотекаря, благосклонно принять этот драгоценный памятник благочестия королевы Англии и немецкого офицера, принадлежавшего к тому же вероисповеданию, что она и мы.
