стал одержимо гладить ее, показывая, как сильна моя любовь к ней. Рина стояла, терпела все, но потом стала отбиваться, пытаясь избавиться от моих навязчивых прикосновений.
— Хватит, Эван! Я больше не хочу ничего слышать о твоей любви. Ничего. — и оттолкнув меня, она побежала к такси, оставляя меня одного. Я едва не взвыл от отчаяния и горечи, слезы текли по щекам, обнажая мою душу. Закричав в пустоту, я пошел к другому такси, которое только что подъехало. Рина уехала и оставила меня, но я все равно не отпущу ее. Поеду за ней, не ставлю одну… не смогу без нее. Да, не любит, да, хочет избавиться от меня, но я не могу отступиться от нее, никогда этого не сделаю. Если надо стану таким как ее отец, убью каждого, кто посмеет приблизится к ней…
Всю дорогу до Ливерпуля я глотал жгучие слезы, смешанные с болью в груди. Таксист не пытался заговорить, видя мое отчаяние. Через два часа я стоял у дома тети. Рина тоже только приехала, я видел ее входящий в дом силуэт.
Преодолев порог в один длинный шаг, я громко постучал в дверь. Слезы высохли, но страдание на моем лице — никуда не делось.
— Эван! Ты тоже приехал! Но почему вы по раздельности? — осмотрев с беспокойством мое лицо, тетя спросила. — Что-то произошло?
— Мы с Риной повздорили, я приехал к ней.
— Я все сказала, Эван, не хочу вновь это обсуждать. — взгляд тети блуждал с лица Рины на мое и обратно.
— Что между вами происходит? — спросила тетя немигающим взглядом. Взглянув на Рину, я заметил ее упрямый взгляд, говорящий, чтобы ни слова не говорил при маме. Едва заметно кивнув, я ответил тете:
— Ничего такого из-за чего стоит переживать, тетя.
— Что ж, я рада, что ничего серьезного… Почему вы не предупредили, что приедете? Я бы встретила вас, как положено! — она широко улыбнулась, крепко обнимая Рину. Я закрыл за собой дверь и поравнялся с ними.
— Я хотела с тобой серьезно поговорить, мама.
— Обязательно поговорим, дорогая, но может покушаете? Я недавно приготовила овощной суп.
— Нет, мам, я не голодна. — тетя перевела взгляд на меня.
— У меня тоже нет аппетита. — вторил словам Рины я. Тетя мягко улыбнулась и присела на диван, дожидаясь начала разговора.
— Не буду ходить вокруг да около. Я все узнала, мама. Все, что вы с Эваном от меня скрывали. — глаза тети наполнились ужасом, когда до нее дошел смысл сказанных слов. Она перевела взгляд на меня, будто бы спрашивая подтверждение. Не слова ни говоря, я кивнул ей.
— Но как ты узнала? Эван рассказал?
— Нет, вы с Эваном позаботились о том, чтобы я ничего не узнала. Случайно натолкнулась на папины письма, адресованные тебе.
— Дочка, я…
— Что ты, мама? Я заслуживала знать правду! Думаешь, мне нравилось слышать, что мой идеальный папочка разлюбил тебя и ушел к другой? Нет! Знай я изначально правду, то возможно не стала бы так сильно скучать по нему! Но вы с Эваном захотели скрыть от меня все!
— Я не могла рассказать тебе правду. Как я могла это сделать, зная, как сильно ты его любила…
— Любила и буду любить всегда, даже несмотря на все преступления, что он совершил.
— Он хотел твоей смерти, Нарин. Амит не заслуживает любви.
— Знаю, но я изменилась и больше не похожа на его маму.
— Откуда тебе это известно? Ты очень похожа на Амита, а он был копией своей матери. — тетя еще не догадывалась, что Рина уже побывала у отца. Как же она удивится, узнав это.
— Это его слова. Папа сказал, что я его дочь и ничего общего с матерью не имею. — тетя закрыла рот ладонью, пытаясь сдержать эмоции. С ее глаз бежали непокорные слезы.
— Ты ходила к нему в тюрьму? Зачем? А вдруг он что-нибудь сделал бы тебе?
— Я пошла, потому что все эти годы мечтала о встречи с ним. Как могла я думать о страхе, когда желание обнять его было сильней всего? — тетя заплакала еще больше, стирая ладонями слезы с глаз.
— Нарин, он душегуб… страшный человек… — заглядывая в глаза дочери, сквозь слезы бормотала она.
— Он мой папа. — твердо ответила она. — И содеянное меня никак не касается. Его уже наказал суд, не думаю, что ему так уж легко в неволе. — тетя тяжело выдохнула.
— Ты не понимаешь… Он издевался над женщинами только потому, что те напоминали его мать! — тетя сорвалась на крик, пытаясь донести Рине печальные подробности его преступлений. — Он хладнокровно убил нашу соседку, а потом радовался и говорил, что сделал это для меня! — тетя обняла себя за плечи и содрогнулась, вспоминая ту роковую ночь. — Милая, он сам избрал путь убийцы, его никто на эту дорожку не толкал…
Отведя взгляд в сторону, Рина тихо сказала:
— Я понимаю это, мама, но разве в этом не виновато его состояние? Я поняла из писем, что он был болен. — тетя печально вздохнула.
— Верно, Амит был болен. Однако, он мог признаться мне во всем, и мы смогли бы справиться с его проблемами вместе. Но он предпочел скрыть от меня правду, сходя с ума каждый раз, когда видел тебя.
— Папа ничего не говорил, зная, что ты не примешь его. Он слишком любил тебя и боялся потерять…
— Я тоже его любила… так сильно, что готова была прикрыть перед законом.
— Возможно ли, чтобы ты до сих пор к нему что-то чувствовала? — осторожно спросила Рина, с замиранием сердца ожидая ответа.
Залившись краской смущения, тетя занервничала. Она хотела скрыть от нас свое состояние, поэтому быстро взяла себя в руки. Но я его заметил и понял, что тетя до сих пор думает о нем.
— Конечно, нет, Нарин. Твой отец в прошлом. — Рина расстроилась, не заметив тетиного волнения.
— Даже если так, мам, я хочу, чтобы ты навестила его в тюрьме. Я пообещала ему, что уговорю тебя.
— Ты не должна была этого обещать! Я с таким трудом вычеркнула его из сердца, выбросила любое напоминание о нем, даже письма не читала… я ни за что не смогу его навестить…
— Ты боишься? — тихо спросила она, наконец, раскусив тетю. — Боишься, что былые чувства могут напомнить о себе. — констатировала Рина удивленно. -
— У меня нет к нему чувств! — стала протестовать она, на этот раз уже я не выдержал и вставил свое слово:
— Хватит держать нас за дураков! Здесь нет наивных детей! Глядя на вас, сразу становится понятно: вы до сих пор неравнодушны
