class="p1">— Я лучший рыцарь за всю историю Кристаллии, — заявил Архедис. — Думаешь, тебе по силам со мной сразиться?
Бастилия подняла голову, и сквозь всю ее усталость, боль и печаль я увидел в ее взгляде кое-что еще. Силу.
Она бросилась в атаку. Хрусталь столкнулся с хрусталем, издав звон, которая, как ни странно, прозвучал мелодичнее удара стали о сталь. Архедис, будучи сильнее, оттолкнул Бастилию и рассмеялся.
Она накинулась на него снова.
Их мечи столкнулись, снова и снова издавая хрустальный звон. И Архедис опять дал Бастилии отпор.
Но она атаковала снова.
И снова.
И снова.
С каждым разом взмах ее меча становился чуть быстрее. С каждым разом клинки все громче звенели, ударяясь друг об друга. С каждым разом ее стойка становилась все тверже. Она продолжала биться, не желая признавать поражение.
Архедис уже не улыбался. Его лицо сначала помрачнело, а затем приобрело разъяренный вид. Бастилия совершала выпад за выпадом, ее меч превратился в размытое пятно, а хрустальный клинок сверкал всеми цветами радуги, раскалывая свет из оконных проемов и отбрасывая в разные стороны разноцветные искры.
А затем уже сама Бастилия начала теснить Архедиса.
Немногим за пределами Кристаллии доводилось собственными глазами наблюдать за серьезной битвой двух Кристинов. Убегавшая толпа сбавила ход, и люди в ней стали оборачиваться. Библиотекарские бугаи прекратили избивать Гималайю и Фолсома. Даже я замешкался. Мы все замерли, будто в знак почтения, и в суматошной комнате вдруг стало тихо, как в концертном зале.
Мы были публикой, наблюдавшим за игрой дуэта. Дуэта, в котором оба скрипача пытались запихнуть скрипки друг другу в глотки.
Массивный рыцарь и тщедушная девчонка носились по кругу, и их мечи врезались друг в друга, будто следуя предписанному ритму. Их оружие, то, как оно отражало свет, казалось прекрасным произведением искусства. Будто противник пытались прикончить друг друга радугой.
Бастилия должна была проиграть. Она была меньше, слабее, да и еще и совершенно вымотанной. Но каждый раз, когда Архедис отбрасывал ее на землю, она поднималась и повторял атаку с еще большей злостью и решимостью. Сбоку ее отец, король, с трепетом наблюдал за происходящим. К своему удивлению, я даже увидел, как шевельнулась ее мать. Она выглядела больной и осоловелой, но, похоже, достаточно пришла в чувство, чтобы открыть глаза.
И тут Архедис совершил ошибку. Он чуть споткнулся об одного из упавших Библиотекарских громил. При мне такую оплошность он допустил впервые, но это уже не имело никакого значения. Бастилия налетела на него в мгновение ока и начала рубить по его клинку своим мечом, вынуждая Архедиса отступать, пока тот находился в шатком положении.
С ошарашенным видом Архедис опрокинулся на спину и приземлился аккурат на свои бронированные ягодицы. Меч Бастилии замер в волоске от его шеи, готовый в любой момент срубить ему голову.
— Я… сдаюсь, — вконец шокированным голосом произнес Архедис.
Мне, наконец-то, удалось пролезть через толпу, которая, как завороженная, наблюдала за прекрасным боем. Я затормозил рядом с дедушкой. Он дышал, хотя и был без сознания. Похоже, во сне он что-то мурчал себе под нос.
— Алькатрас, — позвала меня Бастилия.
Я взглянул на нее. Она все еще держала меч у горла Архедиса.
— У меня тут есть для тебя работенка, — сказала она, кивнув на Архедиса.
Улыбнувшись, я подошел к павшему рыцарю.
— Эй, послушайте, — с улыбкой сказал он. — На самом деле я двойной агент. Я просто пытался проникнуть в ряды Библиотекарей. Я… эм, а у вас действительно есть Линза Правдоискателя?
Я кивнул.
— О, — произнес он, зная, что я смогу распознать его ложь.
— Давай уже, — подтолкнула меня Бастилия, кивком указав на землю.
— С радостью, — ответил я и, протянув руку, коснулся меча Архедиса. Издав феерический треск, клинок рассыпался на кусочки под давлением моего Таланта.
ТКНН, наконец, отложила свое вязание.
— Вы, — сказала она, — очень и очень плохие детишки. Никакого вам печенья.
С этими словами она просто исчезла, оставив после себя лишь статую — свою точную копию, сидевшую ровно в таком же положении.
Королевский эпилог
(не глава)
В любой книге рано или поздно наступает момент для одного наиважнейшего вопроса: «Где мой обед?»
Но прямо сейчас это время еще не пришло. Зато пришло время для другого вопроса, который по важности почти не уступает предыдущему: «Так и в чем здесь смысл?»
Это отличный вопрос. Задавать его следует по отношению ко всему, что мы читаем. Проблема в том, что я понятия не имею, как на него ответить.
О чем именно эта книга, на деле решать вам. Когда я ее писал, моей целью было показать вам свою жизнь, осветить ее, приоткрыть завесу тайны. Как однажды сказал Сократ: «Непознанная жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой».
Он умер, пытаясь преподать эту истину другим людям. Мне кажется, что я должен был умереть много лет тому назад. Но вместо этого я доказал собственную трусость. Рано или поздно вы поймете, что я имею в виду.
Смысл, который вы вложите в эту книгу, зависит от вас. Кто-то увидит в ней предостережение об опасностях славы. Другие — рассказ о том, как превратить собственный недостаток в настоящий талант. Для многих она станет всего лишь развлекательным чтивом, и в этом нет ничего плохого. А некоторые вынесут из нее идею о том, как важно все подвергать сомнению — даже если речь идет о ваших собственных убеждениях.
Видите ли, по-настоящему важные истины не разваливаются под пристальным взглядом.
Спустя неделю после победы над Архедисом и Библиотекарями я сидел в зале Совета Королей. По левую руку от меня расположился дедушка Смедри, разодетый в свой лучший смокинг. По правую — Бастилия, облаченная в пластинчатый доспех рыцаря Кристаллии. (Рыцарский титул она себе конечно же вернула. Как будто рыцари могли отказать ей после того, как она прямо у них на глазах одержала победу над Архедисом, пока они сами валялись на полу и пускали слюни.)
Я все еще не до конца понимал, что именно сотворил Архедис. Насколько я понял, Мыслекамень был вырезан из Мирового Шпиля. Как и сам шпиль, Мыслекамень обладал способностью передавать энергию и знания всем, кто с ним связан. Архедис смог устоять перед расколом, так как заблаговременно отсек себя от Мыслекамня.
Так или иначе, благодаря тому что, и Бастилия, и Архедис были отсечены от Мыслекамня — и оба пользовались Линзами Воина, — их сила и скорость
