приходить к нему по первому же зову.
— Боречка, ты как? — Над ним стояла встревоженная Женя с изрядно покрасневшими глазами. — Эти жуткие страшилища тебя не…
Она замялась, подбирая слова, и Медведев сел в кровати, одновременно притянув девушку к себе и крепко обняв.
— Не бойся. Они больше никогда не придут.
И тут до него дошло.
— Погоди, так ты, получается, всю ночь не спала?!
— Ага, — призналась Женя. — Страшно же. А вдруг я усну, и они меня утянут не пойми куда. И буду я, как бедная Маша, в коме лежать. Ты даже представить себе не можешь, сколько во мне сейчас кофе плещется.
— Бедная ты моя, — Барни поцеловал девушку в щеку. — Но теперь точно все в полном порядке, можешь не волноваться. Мне удалось найти на них управу.
— Ты молодец! — Женя улыбалась, но улыбка выглядела вымученной.
— Так, я все понял, — сказал Борис, после чего встал сам и уложил девушку на свою постель, накрыв одеялом. — Лежи и отдыхай! Тебе сказку рассказать, чтоб крепче спалось?
— Не надо, — Женя в знак признательности крепко пожала руку Медведева. — Если не сложно, только дождись, пока я засну, хорошо?
— Конечно же!
Женя бодрствовала минут пять, после чего свернулась калачиком и засопела. Но Барни еще долго сидел рядом, любуясь на ее лицо и тонкие пальцы. Странная все-таки эта штука — жизнь. Кто бы мог подумать, что коллега по работе, на которую он раньше обращал внимания не больше, чем на офисную мебель, окажется для него настолько близким человеком? Подругой, соратницей, невестой декабриста. Той, что готова идти за ним в огонь и воду, не спрашивая зачем. И где были его глаза, когда он тратил свое драгоценное время на Леночку?
В терминах космоса Лена была черной дырой, безапелляционно пожирающей все свободные ресурсы и чудом не затянувшей его самого туда, откуда нет возврата. А вот Женя оказалась полноценным спутником. И Барни твердо мог сказать себе, что ему очень повезло. Исчезло пугающее чувство одиночества и неприкаянности, которое нередко посещало его, даже когда он встречался с Леночкой. Теперь ему было за кого отвечать. Было с кем дружить. И было кого любить.
Осторожно прикрыв за собой дверь, Борис отправился на кухню. Вспомнив, что здесь порядок он после смерти деда еще не наводил, устроил ревизию и переложил посуду и продукты так, как было ему удобнее. Заодно и полки с дверцами помыл. Негоже невесте грязный дом как будущее хозяйство предъявлять.
Да-да, невесте! Конечно, им с Женей еще об очень многом нужно поговорить, Медведев обязательно должен подарить ей с десяток букетов и совершить массу прочих ритуальных телодвижений, которые обычно предпринимают заинтересованные в женщине мужчины. И это замечательно, потому что никто никуда не торопится. Все произойдет так, как оно и должно быть в идеальном мире, чтобы в старости бабушка Женя с придыханием рассказывала многочисленным внукам и правнукам, как красиво за ней ухаживал ее супруг. А Барни будет сидеть рядом и посмеиваться в седые усы, вместе с ней вспоминая, как это было.
Глава четырнадцатая
Сказка закончилась
Прошло больше месяца с того дня, как Барни с помощью Гипноса и Онира избавился от преследующих его гекатонхейров. Как ни странно, но эта невероятная история уже отошла на второй план и стала забываться. Куда важнее было отметить девять дней, а затем и сороковины деда. Благодаря старым записным книжкам удалось найти почти всех его еще здравствующих друзей, которых по понятным причинам не успели позвать на похороны, и под их рассказы о том, каким был Степаныч, печальные даты прошли без особых моральных потрясений. Сороковины и вовсе выглядели как ирландские поминки, поскольку смех в квартире не затихал ни на минуту: Семен был еще тем приколистом, и старые друзья охотно вспоминали его розыгрыши.
После долгих уговоров Борис вместе с Женей съездил в гости к маме и двойняшкам. Рита и Костик приняли Женю в роли спутницы брата очень доброжелательно, благо уже видели ее на похоронах. Матушка поначалу пыталась строить из себя даму высшего света, но поняла, что это никого не впечатляет, так что попытки эти, к общему удовольствию, быстро прекратила, и остаток вечера прошел вполне мило. Барни боялся, что мать не смутит присутствие будущей невестки и она прямо при ней начнет клянчить деньги, но пронесло. Возможно, матушка сообразила, что здесь ловить уже нечего, так что лучше и не пытаться, или же решила дождаться более подходящего момента. Вот и все немногочисленные события, если не считать визита к нотариусу и запуска печальной официальной тягомотины под названием «вступление в наследство».
Медведев и Женя оборудовали себе в дедовой комнате рабочий кабинет, купили туда два стола и удобные кресла. С ремонтом пока решили подождать, потому что девушку корежило от одного лишь этого слова. Прикинув имеющиеся финансы, Барни предложил ей потерпеть еще пару месяцев, а дальше либо поехать вместе в отпуск, либо нанять бригаду и довести квартиру Жени до ума, после чего ее сдавать. Подруга пока с решением не определилась, но Борис ее и не торопил.
Как ни странно, хотя они и жили вместе под одной крышей, любовниками пока так и не стали. По крайней мере, наяву. А вот во сне развлекались как хотели. Медведева это положение дел напрягало, но поскольку он твердо дал себе слово не давить на девушку и ни к чему ее не подталкивать, ему приходилось терпеть. Зато букеты и конфеты он дарил Жене исправно, и соседям представлял ее исключительно как свою девушку. На работе они тоже таиться не стали, чем вызвали одобрительные ухмылки Олега Петровича, Рушана и Никиты. А вот пиарщик радости не выказал, из-за чего был немедленно заподозрен в том, что сам имел виды на Женю. Но кто не успел, тот провожающий, глотайте пыль, юноша!
Все вроде бы шло хорошо, насколько это возможно в подобной ситуации. Но на душе у Барни становилось все хуже и хуже. Он пытался спросить себя: какого рожна тебе еще надо, дружище? Заставлял себя улыбаться в ответ на реплики окружающих. Не оставлял себе ни единой свободной минуты, находя дела по работе или домашнему хозяйству. Увы, ничего не помогало. Он чувствовал, что неумолимо проваливается в трясину, а сил и желания вылезти из нее нет и не появляется.
Борис не знал, что делать. Проще всего было бы не отбрыкиваться от аккуратных намеков Ляпушиных, что давненько они не заходили в гости,
