Книга Милый мой Игнатиус - Олег Велесов

— На первый раз прощаю, — снова щёлкнула пальцами Василиса. — Но если перебьёшь ещё раз…

— Ты снова наложишь на меня оковы молчания, — кивнул я. — Прощай свобода слова, да здравствует тирания.

— Младший всегда подчиняется старшему, а старший в нашей…

— Да-да, я знаю, — заверил я её, понимая теперь от кого жабоид нахватался подобных формулировок. — Мы уже обсуждали этот вопрос с Дмитрием Анатольевичем.

— Очень хорошо, тогда я могу продолжить. Как я говорила, нам не хватает зерцала.

Я поднял руку. Василиса сделала вид, что не заметила и продолжила:

— Я пыталась навести справки, никто не знает, где оно.

— Или боятся сказать, — скрипнула навка.

— Няня, если бы они знали, то сказали. Поверь, я умею разговаривать с людьми. Но о зерцале действительно не знает никто, и боюсь, мы никогда его не отыщем.

Я затряс рукой, как отличник, который знает ответы на все вопросы, но которого учитель почему-то игнорирует. Со стороны это выглядело смешно, даже дворецкий едва сдерживал улыбку, но дело в том, что я действительно знал ответы.

— Чего тебе? — выплеснулось из Василисы раздражение.

— Прошу слова!

Её тучки, в смысле, бровки, сошлись, а в глазах полыхнула молния, однако Фархунд снова зацокал языком, и вместо очередных оков на меня сошла начальственная благодать.

— Говори!

— И скажу! Дмитрий Анатольевич обмолвился в приватной беседе, что зерцало могло принадлежать Ахиллесу, только этим можно объяснить его странную неуязвимость. Я понимаю, что данный персонаж давно почил в бозе, но может быть есть смысл съездить к нему на родину, отыскать могилку, пошуровать в ней…

— Нам ещё гробокопателями стать не хватало, — пробурчал жабоид. — Я это просто так сказал, как одну из версий.

Но Василиса неожиданно заинтересовалась моим предложением. Она скатала свиток в рулон, передала его дворецкому и прошлась в задумчивости по комнате. Приятно было за ней наблюдать: лёгкий шаг, шёлковый шелест платья, изящный поворот головы. Вообще приятно наблюдать за размышлениями красивых женщин, в этот момент они становятся такими сексуальными…

— Это надо проверить, — вынесла решение Василиса.

— Глупость какая, — фыркнула навка. — Девочка моя, ты ведёшься на домыслы новика. Выкинь их из головы.

— Он чуткий, не забывай этого, няня.

— Все предыдущие чуткие…

— Не нашли ни одного артефакта. А он нашёл два.

— Тоже мне поисковик, — скривился жабоид. — Первый атрефакт ему подарила Ядвига Златозаровна, на второй указала она же, а я привёл его на место, составил план, научил, что делать.

Василиса посмотрела на него, как на неразумного дитятю.

— Димочка, ответь мне, Ядвига Златозаровна хоть раз, хоть кому-то дала что-нибудь просто так? А ему, — она указала на меня пальцем, — кладенец вручила. И сказала, где искать Горбунка. И не будь его, — она снова ткнула в меня пальцем, — Никодим Аристархович, земля ему пухом, сожрал бы тебя в сыром виде.

Жабоид промолчал, крыть ему было нечем. Навка тоже промолчала, только Фархунд одобрительно кивнул.

— Василиса-джан верно говоришь. Греция ехать надо, искать могила героя.

— Почему в Грецию? — удивился я.

— Сына Греции должно хоронить в Греции.

— Я тебя уважаю, Фархунд, но нельзя ограничиваться знанием истории родного края. Мировую историю тоже знать надо. Ты Гомера читал?

— Зачем читал? Я писал. Э-э-э-э, переводил таджикский.

— Тогда ты должен знать, что Ахиллес погребён в золотой амфоре на берегу Геллеспонта под стенами Трои. Я предлагаю отправиться туда.

Василиса не согласилась.

— По древним преданиям, которые я обнаружила в архивах, Ахиллес был захоронен на острове Левка напротив устья Дуная, сейчас это остров Змеиный. Раньше там стоял храм, но его, как водиться, разрушили, а могилу перенесли на другой остров. Сделали это уже скифы. Они почитали героя, потому что по их верованиям Ахиллес был скифом и происходил родом из города Мирмекия возле Керчи, и увековечили его память таким же храмом, а сам остров назвали Березан, что значит высокий. Однако тот храм тоже был разрушен, а могила пришла в упадок и затерялась во времени. Найти её невозможно.

Я начал спорить. Я начал рассказывать Василисе о Сигейском холме и вообще всячески настаивать на том, что греки хоронили убитых там, где тех застигла гибель. Не было у них, как у египтян, технологий сохранения тел умерших, а за время плавания к северным берегам Чёрного моря герой так бы разложился, что вряд ли кто после этого считал его героем. Василиса продолжала не соглашаться, и апеллировала к тому, что мать героя, Фетида, была русалкой, и безо всяких сомнений владела магическими способностями, пусть не такими совершенными, как в нынешнее время, но вполне достаточными, чтобы без ущерба доставить тело сына на Левку. Да и Одиссей, говорят, тот ещё колдун был, и мог поспособствовать матери лучшего друга. В-общем, спор наш зашёл далеко и едва не до драки. Василиса плеснула в меня остатками кофе и снова попыталась наложить оковы молчания. Я выкрикнул, что молчать не буду даже с оковами, и в дерзкой форме попенял ей на то, что она использует в споре запрещённые приёмы. За меня был Фархунд, за Василису жабоид и, кажется, дворецкий. Он не говорил прямо о своей поддержке, но в очертаниях его лукавой улыбки скрывался огромный протест против моей версии.

— Да пошёл ты к чёрту! — выкрикнула Василиса, и на этой ноте наш высокоисторический диспут пришёл к логическому завершению: мы сами себя запутали и уже не знали, что делать и куда бежать. Выручила всех навка. Она то ли плохо знала историю, то ли хорошо разбиралась в мифологии, но предложение её прозвучало, как откровение от новоявленной апостольши. Она сказала:

— Надо искать не могилу. Надо искать самого Ахиллеса.