– Ты расстроилась, что попугай улетел? – допытывался сын, хмуро глядя на экран и пытаясь понять, из-за чего я плачу.
– Да, да, – улыбнулась через силу.
– Его ведь поймают, обязательно. Не плачь, пожалуйста, – попросил Карим, подходя ближе и обнимая меня за ноги.
– Не буду, солнышко, – пообещала я, опускаясь на стул и обнимая его в ответ.
Прижала сына как можно крепче к себе и до боли прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Конец. Это конец… Больше надеяться не на что.
******
Год пролетел незаметно. Я ожидала, что Рустем свяжется со мной и если не приедет, то хотя бы позвонит, но нет. Сама ехать в тот город я просто не решилась. Карим единственное, что у меня осталось, нельзя было рисковать сыном – это я повторяла как мантру, каждый раз, когда оказывалась в шаге от покупки билетов.
– Карим, ты почистил зубы? – я заглянула в детскую.
– Да, мам!
– Тогда спокойной ночи, – подошла к его кроватке и привычно поцеловала сына в лоб.
– И тебе, мам, – улыбнулся он.
Прикрыв дверь в детскую, я вернулась на кухню и занялась домашними делами. Загрузила посудомойку, стиральную машинку, приготовила вечерний чай и, немного приоткрыв окно, чтобы впустить вечернюю свежесть, села немного почитать.
Звонок в дверь раздался совсем внезапно. К Кариму часто приходили в гости друзья, да и ко мне подруги, но в такое позднее время – никогда. В душе проснулась неясная тревога. Что за люди приходят в такой час? Стараясь не шуметь, я крадущимся шагом пробралась к двери и выглянула в глазок.
Сердце ухнуло вниз.
Поворот замка, щелчок, поворот – и я стою на пороге на грани обморока.
«Я схожу с ума. А ведь завтра вести Карима в садик. С кем он останется, если его мать положат в психбольницу?» – проносится в голове.
– Дамир?!
Чувствую, как почва уходит из-под ног.
Он стоял передо мной осунувшийся с заросшей щетиной лицом и лихорадочно горящими глазами. Немного похудевший, выглядящий не лучшим образом, но живой. Подхватил меня за талию, когда увидел, как я оседаю на пол. В нос сразу ударил знакомый до боли родной запах и у меня затряслись поджилки.
– Ты же… ты же мертв…
– Зверь – да. А лично мне еще хочется пожить, – нахально улыбнулся он.
Выдралась из его объятий, царапаясь и шипя, как кошка. Он еще шутит! Пришел сюда и шутит! После всего!
– Ты… ты же не помнишь меня!
– Ну-у. Мне нужно было, чтобы ты так думала. Иначе ведь точно бы не уехала, – пожал плечами Дамир, улыбаясь во все тридцать два.
Стоит, смотрит и лыбится! В душе поднялась волна ярости и я рванула к нему.
– Ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Убирайся отсюда! Как ты вообще посмел?! Ненавижу!!! – кричала я, молотя кулаками в его грудь.
А после просто расплакалась. Затихла в его объятиях, вцепившись до побелевших костяшек в его рубашку, и, зажмурившись, уткнулась в его плечо. Дамир крепко прижал к себе, поглаживая по волосам и шепотом успокаивая.
– Мама? Мама, кто этот дядя? – послышался за спиной заспанный голос Карима.
Отстранившись, я обернулась к нему и улыбнулась сквозь слезы. Сын сонно тер глаза и с интересом глазел на первого и единственного мужчину, который появился у нас дома.
– Это папа, Карим.
Глаза мальчишки расширились.
– Папа? Ты вернулся с важного задания?
Мы переглянулись с Дамиром и я пожала плечом, мол, как я еще бы объяснила твое отсутствие.
– Вернулся, малыш.
Карим с боевым кличем бросился к нему, и Дамир, подхватив его на руки, поднял вверх. Жадно осмотрел лицо сына и крепко прижал к себе.
– И больше не уедешь никогда-никогда?
– Никогда-никогда, Карим.
Мальчишка засиял, тут же обнял его за шею и прижался сам к отцу. Правда, долго не усидел на руках, тут же вывернулся и бросился в комнату:
– Пойдем скорее, я покажу тебе свои игрушки! И рисунки! А ты расскажешь про свое задание!
– Иду сейчас. Только поговорю с мамой.
– А… ты точно не уйдешь? – с опаской спросил Карим, остановившись в шаге от комнаты.
– Клянусь. Я теперь отсюда никуда не денусь.
Сын удовлетворенно кивнул и тут же скрылся за дверью.
– Карим?
– Карим, – кивнула я, вытирая слезы, – ты ведь так хотел назвать сына.
– И я вернулся из важного задания? – вполголоса уточнил Дамир, притягивая меня к себе.
– Мне же нужно было как-то объяснить ребенку, почему папы нет, – выдохнула я, с любовью оглаживая его лицо.
– И нового папу даже не искала? – прищурился он.
– А смысл? Никого лучше тебя я не найду. К тому же… – я приблизила к нему лицо и выдохнула в губы, – мне никто и не нужен. Я тебя люблю.
– Покажешь, насколько сильно? – горячий шепот обжег ухо и по телу побежали мурашки предвкушения. Такие сладкие, забытые ощущения…
– Только после того, как накормлю тебя.
– Пап, ну ты где??
– Иду! – повысил голос Дамир.
– А ты что, не скажешь, что любишь меня? – возмутилась я.
– А нужно?
– Ты никогда не говорил.
– Предпочитаю дела, а не слова, детка, – ухмыльнулся Дамир, и у меня сладко екнуло сердце от знакомых бархатных ноток. Он провел пальцами по моей шее – на ней до сих пор висел крестик его матери. Самое дорогое, что осталось у Дамира после нее.
Он вытащил из кармана джинсов обручальное кольцо, взял мою руку и надел на безымянный палец.
– Такое признание подойдет? – спросил он.
– А подумать можно? – облизнула я пересохшие губы.
– Нет, – категорично покачал головой Дамир и утянул меня в головокружительный поцелуй. И только я вошла во вкус, как он отстранился, улыбаясь, – Хорошего понемножку, милая. Мне к сыну пора.
– Вот же ты! – возмутилась я, чувствуя слабость в ногах, но не смогла не улыбнуться.
Дамир остановился у входа в комнату Карима, обернулся, окинул меня таким взглядом, от которого внутри все сладко задрожало от предвкушения, и ухмыльнулся:
– Так ты все же меня накормишь? Я очень голодный.
– Ой, точно! Прости.
Пока возилась с готовкой, не заметила, как Дамир вошел на кухню. Только почувствовала горячие сильные руки на талии – он привлек меня к себе, оголил плечо и оставил влажную жаркую дорожку поцелуев вверх по шее.
– Ты что, Карим… – запоздало охнула я. Внизу живота свернулся сладкий узел.
