– Сударыня, взываю к вашему милосердию! – он похож на нашкодившего пса. – Прошу вас, поговорите с его сиятельством! Я удовольствуюсь любой, самой скромной комнатой даже в крыле для прислуги.
– Кого вы обманули на этот раз? – я ничуть не сомневаюсь в правильности своей догадки.
Алан сопит с видом оскорбленной невинности:
– Как вы могли такое подумать, ваша светлость? Я всего лишь задолжал квартирной хозяйке. Да, возможно, апартаменты, которые я снимал, были мне не по средствам, но все мы имеем обыкновение надеяться на лучшее, не так ли?
В другое время я учинила бы ему допрос с пристрастием, но сейчас мне не до него. И решив, что граф не будет возражать, я велю управляющему разместить моего секретаря в особняке на несколько дней.
– Только не смейте докучать его сиятельству! – строго говорю я, когда Алан, крепко прижимая к себе саквояж, выходит из комнаты.
Он оборачивается на пороге:
– Как можно, ваша светлость? Я буду вести себя тише воды ниже травы.
Еще через два дня я не выдерживаю. Я должна увидеть Рейнара!
Я надеваю довольно строгое платье. Это будет обычный деловой визит. Я попрошу об аудиенции и начну разговор о финансовых вопросах. Если его величество поддержит эту игру и сделает вид, что между нами ничего не было, тогда я хотя бы буду понимать, что на самом деле он не испытывает ко мне тех чувств, на которые так легкомысленно намекнул.
А может быть, я вовсе ограничусь посещением принцессы – справлюсь о ее здоровье и узнаю, как ведет себя герцогиня Жуанвиль после того памятного разговора.
Словом, я решаю действовать по ситуации, и всё равно чувствую сильное волнение, садясь в карету.
– Передавайте поклон его величеству, дорогая Элен! – напутствует меня Сюзанна.
Я чувствую, что краснею, и бормочу:
– Непременно, ваше сиятельство.
Но выполнить это у меня не получается. Не успевает карета выехать за ворота поместья, как ее останавливает бравый офицер на гнедом коне.
– Прошу прощения, ваша светлость, но вам надлежит вернуться.
– Что? – от удивления я не могу вымолвить более ни слова.
Мужчина чуть смущается, но поясняет:
– Вам не следует покидать поместье его сиятельства, ваша светлость.
Сначала я думаю, что он обознался, но нет. Он называет меня светлостью, а значит, прекрасно понимает, кто я такая.
И всё-таки я уточняю:
– Вы понимаете, с кем разговариваете, сударь? Я направляюсь во дворец по важному делу, и, если вы немедленно не пропустите меня, я доложу о вашей дерзости его величеству.
Возможно, это происки герцога Жуанвиля. Он понял, что я оказываю на Рейнара слишком сильное влияние, и намерен этому помешать.
Мне становится страшно.
Офицер смущается еще больше и отводит взгляд.
– Простите, ваша светлость, но именно его величество запретил пускать вас в столицу.
Он врёт! Конечно, врёт! Рейнар никогда не поступил бы со мной подобным образом.
С герцога Жуанвиля мои мысли перескакивают на герцогиню. А если Рейнар всё-таки любит ее, а не меня? Они так долго были вместе. А его чувства ко мне – не более, чем мимолетное увлечение. Он изменил Клэр со мной и теперь сожалеет об этом.
Меня переполняет обида. Как он мог? Зачем?
Я отворачиваюсь, чтобы мой собеседник не увидел слёзы.
– Вам лучше вернуться в поместье, ваша светлость! – негромко, но твердо напоминает он.
Я не возражаю. Мне уже не хочется ехать в Алар.
61. Еще одно письмо
Конечно, Сюзанна не может удержаться от расспросов. А у меня нет причин что-либо от нее скрывать.
– Не может быть, дорогая! Как мог его величество так с вами поступить? Уверена, тут не обошлось без интриг герцогини Жуанвиль. Она испугалась за свое положение при дворе и оболгала вас перед королем. Но не волнуйтесь, моя милая Элен! Всё разрешится. Надеюсь, запрет на выезд из поместья не распространяется на Амбуаза. Ему уже лучше, и я потребую, чтобы он завтра же поехал во дворец и поговорил с его величеством.
– Благодарю вас, ваше сиятельство, но не нужно. Я не хочу, чтобы его величество думал, будто я навязываюсь ему. Я ничуть не претендую ни на какие привилегии, ныне принадлежащие герцогине. Более того, я решительно не намерена появляться в Аларе.
Графиня горячо поддерживает меня:
– Браво, дорогая! Именно так и нужно поступить! Его величество должен принести вам извинения. Уверена, он будет скучать по вам. И никакая герцогиня не сможет развеять его грусть.
Я в этом не уверена, но нахожу в себе силы изобразить улыбку.
Ужинаю я в своем будуаре. И отправляюсь спать с робкой надеждой на то, что месье Амбуаз на следующий день всё-таки поедет в столицу.
И потому когда утром горничная будит меня, чтобы сообщить, что граф просит меня спуститься к нему в кабинет, моя первая мысль о Рейнаре. Неужели его сиятельство уже успел с ним поговорить? Но когда? Не ночью же.
Я одеваюсь наспех и не даю возможности горничной причесать мне волосы – я просто собираю их в пучок на затылке.
Идя по коридору, я сдерживаю шаг. Я не должна показывать свое волнение – иначе, боюсь, граф перестанет меня уважать.
– Сударыня, вам письмо!
Похоже, месье Амбуаз волнуется не меньше меня – его щеки красны, а руки трясутся. Не думала, что его так беспокоят мои отношения с его величеством.
О том, что письмо не от Рейнара, я понимаю, только когда вижу русские буквы на белоснежном листе.
Граф пританцовывает на месте, всем своим видом выражая нетерпение.
– Ну же, сударыня, что там? Оно появилось на столе сегодня ночью. Вряд ли месье Вересов стал бы писать без веской на то причины.
Я прыгаю взглядом по строчкам. Что за ерунда? Мы так не договаривались!
– Не томите, ваша светлость! – вопиет граф.
Но прежде, чем ответить, я перечитываю письмо еще раз:
