Стив Джобс Боцман протянул Илье руку:
— Вставай, что разлегся? Илья поднялся.
— Ты тут не крутись под ногами, журналист. А то, не ровен час, ребята тебя затопчут и фамилию не спросят. Ты вот что, вечерком загляни ко мне в триста седьмую каюту. Покалякаем с тобой. Может, ты чего и уразумеешь. — И оттолкнул его без церемоний к трапу, ведущему на мостик.
Вечером Илья, после долгих блужданий по коридорам, наконец, обнаружил дверь под номером «307».
— Входи, не заперто, — донеслось оттуда, когда Илья постучал.
Илья уселся на маленький диванчик у иллюминатора и вытащил из бумажного пакета бутылку коллекционного «Хеннесси», баночку греческих оливок и полпалки финского сервелата.
— Ого! — обрадовался хозяин каюты. — Да ты просто Дед Мороз. Откуда столько богатства?
— Из личных погребов. Сопьешься тут, ради налаживания контактов.
Когда выпили по первой, боцман закурил и уставился на гостя. После непродолжительного молчания он заговорил первым:
— Я тут наблюдаю за тобой в свободное от вахты время. Ты, как говно в проруби, — извини, конечно, — путаешься под ногами; ни с курсантами у тебя завязки нет, ни с плавсоставом. Что у тебя тут за задание такое — с фотоаппаратом бегать, снимать, записывать? — Он пускал струйки дыма чуть ли не в лицо Ильи.
— Помимо репортажа по прибытии надо сделать фотоальбом с моими комментариями.
— Это-то я, как раз сразу уяснил. — Роман удовлетворенно качнул головой. — Тогда наливай по второй, сейчас будет вопрос номер two.
Роман плеснул из бутылки в пузатые глиняные пиалы еще по чуть-чуть. Выпили.
— Я, вот не очень соображаю, как ты этого хочешь достичь?
— Как?.. — Илья пожал плечами, не очень понимая, куда клонит боцман.
— Ну, как-как… — его толстые губы расплылись в доброй улыбке, — каком кверху наверняка. Ты бы бросил на время фотоаппарат да впрягся в работу. Раз, два, взяли! Побегал бы по реям, поставил бы паруса, натер бы мозоли. Тогда, может быть, у тебя бы получились классные фотки. Тебе же за просто так позировать никто не собирается…
— А что, можно? — обрадовался Илья. — Старпом сегодня орал, как потерпевший.
— Старпома я беру на себя. Тем более это мой батя. Если ты не в курсе. У нас тут небольшая семейственность. Так что разрешаю, — Роман улыбнулся.
Он сидел в одних шортах, с наколками на груди, по плечам. Татуировки все были нечитаемые, то ли иероглифы, то ли арабская вязь, но смотрелись потрясающе. Илья не очень-то приветствовал эту накожную живопись, а тут смотрел с нескрываемым интересом. Ему даже самому захотелось наколоть что-нибудь этакое… Боцман был весь черно-коричневый от загара, белые только зубы и белки глаз. Молодой, здоровый, позитивный. Казалось, он только что вышел из киностудии «Парамаунт Пикчерз», где играл пирата, и вот теперь, сняв шмотки из пыльного бархата, китайского шелка, кружев, скинув шляпу со страусиным пером и отстегнув с кожаного ремня шпагу, вальяжно развалился на диванчике и не спеша попивает «Хеннесси».
Сходство с корсаром усиливала марлевая повязка на лбу, закрывающая пол-уха, да еще свежая царапина на щеке — память о настоящих, а не киношных пиратах.
