— Значит, все это было задумано вами с самого начала! — Девушка пожала плечами. — Впрочем, не важно. — Затем, снимая с кружевного рукава цветок фризии, она добавила: — Хотя, признаюсь, я предпочла бы услышать честное признание.
Николас тщетно искал нужные слова. Конечно, он был не слишком-то честен с Полли и в самом деле намеревался использовать ее в своих целях. Но теперь он должен исправить свою ошибку и заставить ее вновь поверить в него.
— Посмотри на меня, Полли, — попросил он тихо.
Она неохотно подняла глаза.
— Ник, я слишком устала, чтобы продолжать сейчас этот разговор. Тем более что это не имеет особого значения.
По лицу ее пробежала тень. Видно было, что она говорит неправду.
— Я не согласен с тобой. И мы должны не откладывая выяснить все до конца, — решительно сказал Николас. — Это правда, что в самом начале я думал о…
— О том, чтобы заставить маленькую шлюшку делать то, что ей и положено, так?
— Полли, в последний раз ты говоришь такие слова безнаказанно! — предупредил ее спокойным тоном Николас. — Вспомни, ты первая решила проложить путь к успеху через мою постель! Ты, желая стать актрисой, еще сказала мне тогда, что если потом я не захочу оставаться твоим покровителем, то ты легко найдешь другого.
Полли смущенно опустила глаза, Николас уже увереннее продолжал:
— Меня поразило тогда, что твой замысел мало чем отличается от моего собственного. И, чего теперь таить, твое участие в нашей акции против герцога Букингемского было задумано мной довольно давно.
— Но почему вы не признались мне в этом раньше? — спросила чуть слышно Полли.
— Я боялся, что ты обидишься, узнав правду. Я мучился, не зная, как мне быть. — В его голосе слышалось отчаяние. — Я пообещал своим друзьям использовать тебя в наших целях до того, как влюбился в тебя. Таким образом, я взял на себя обязательства, от которых не мог отказаться. Конечно, теперь до меня дошло, что мне следовало откровенно рассказать тебе обо всем и попросить тебя помочь нам: это было бы единственно правильным выходом из создавшейся ситуации. Ты должна все же признать, что я, несмотря ни на что, не принуждал тебя ни к чему, не так ли?
Полли молча покачала головой, стараясь привести в порядок путаницу мыслей.
— Я никогда не попросил бы тебя принять участие в нашем деле, если бы не взятое мной обязательство перед друзьями. И вот еще о чем подумай: разве было бы лучше, если б я решил использовать тебя после того, как мы стали близки? И, зная твое отвращение к герцогу, я потребовал бы все-таки от тебя, чтобы ты затеяла с ним опасную игру?
Полли удивленно подняла глаза. Почему она сама не подумала об этом раньше?
— Ответь мне! — настаивал Ник.
— Да, пожалуй, так было бы куда отвратительней, — согласилась она.
— Ты веришь, что я люблю тебя?
Она кивнула.
— И что мы сможем преодолеть все трудности?
— Да.
— И что не будет больше разговоров о разных там «шлюшках» и тому подобном?
— Да.
Николас улыбнулся:
— Ну и слава Богу, детка!
Полли, улыбнувшись в ответ, почувствовала вдруг огромное облегчение, словно с плеч ее свалился тяжкий груз. Девушка была теперь уверена, что даже если ей и не удастся справиться со своей задачей беззаботно и легко, как хотелось бы, то, во всяком случае, она сумеет теперь подойти к данному ей заданию по-деловому, разумно. Ей предстояло лишь сыграть роль. И более ничего. Как же все просто!
Она отдалась объятиям, защищавшим ее от жестокостей мира, и предалась любви, обещавшей впереди одно лишь безмерное счастье.
Глава 15
-О герцог, вы пришли полюбоваться на игру трагических актрис! — воскликнул Николас, приветствуя Джорджа Виллерса у входа в королевский театр две недели спустя.
— Я — автор и хотел бы увидеть, как господин Киллигрэ воплотил мою идею, — с самодовольной улыбкой ответил герцог. — Впрочем, возможно, чего там скрывать, меня привело сюда всего лишь излишнее любопытство или… чрезмерное тщеславие.
Николас вежливо улыбнулся.
Когда оба они вошли в зрительный зал, их взору предстала довольно неожиданная картина. На небольшой сцене толпились актеры, художники, декораторы и рабочие. Томас тщетно пытался установить тишину; голос его тонул во всеобщем гаме. Казалось, все говорили одновременно, но громче всех звучал голос Полли. Она прижимала что-то к груди, в глазах ее стояли слезы.
— Они хотели утопить его, Томас! Как вы позволяете им делать такое!
— Полли, я никому ничего не разрешал! Поймите, я даже не знал, что тут происходит! — произнес раздраженно Киллигрэ. — И если хотите знать, меня вообще не занимают подобные вопросы!
— О, как можно говорить так! Это же ваш театр, и вы просто обязаны вникать во все, что случается в нем! Эти… эти… жестокосердные люди состоят на службе у вас, а не у кого-то еще, и поэтому именно вы отвечаете за все, что они творят! — И тут же, не переводя дух, девушка накричала на рабочих сцены: — Вы убийцы, вот вы кто!
— Полли, прошу тебя, успокойся! Это всего лишь щенок, и к тому же с ним ведь ничего не случилось, — заметил Эдвард Нестор, один из актеров.
Вне всякого сомнения, ему не следовало говорить так. Повернувшись к Эдварду, Полли набросилась на него, потрясая чем-то, находившимся в ее руках.
— Послушайте-ка его — «всего лишь щенок»!.. Да как только язык у тебя повернулся сказать такое! Ты же сам кормил его вместе со всеми, вспомни!
Голос ее дрогнул от подступивших слез, и Николас, не выдержав, шагнул к сцене.
— Ник, слава Богу! — воззвал к нему Томас. — Может быть, вам удастся успокоить ее.
Полли, безутешно рыдая, обернулась к лорду Кинкейду.
— О Ник!.. Они топили щенка в ушате с водой, а он так жалобно скулил! Они замучили его до полусмерти! — Она спустилась со сцены и бросилась к Николасу, не замечая герцога Букингемского, стоявшего чуть поодаль. — Посмотрите, что они сделали с ним, любовь моя!
Она, обливаясь слезами, протянула Нику намокший шерстяной комочек.
— Не понимаю, чего ради устраивать такой шум? — изрек холодно лорд Кинкейд, не предпринимая никаких усилий успокоить ее.
Полли отскочила, словно ужаленная, глаза ее были полны отчаяния и гнева. И тут увидела вдруг герцога Букингемского, молча наблюдавшего за происходящим. Она сразу же поняла, что невольно выдала себя, и, чтобы хоть как-то исправить положение, заявила, обращаясь к Николасу:
— Вы такой же бесчувственный, как и все остальные!
— Успокойтесь, госпожа Уайт, — вступил в разговор герцог, выходя вперед. — Я думаю, они решили, пусть уж лучше животное сразу умрет, чем будет мучиться от голода или издевательств какого-нибудь юного хулигана.
