Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Для моего деда Дональд был тем же, чем для Дональда была Стена[42], – престижным проектом, финансируемым за счет более достойных целей. Фред не готовил Дональда себе на смену; в трезвом уме он бы никому Trump Management не доверил. Дональд, пусть даже со всеми его ошибками и недальновидностью, был призван стать публичным олицетворением неудовлетворенных амбиций своего отца. Фред продолжал поддерживать в Дональде ложное ощущение успешности до тех пор, пока единственным достоинством его сына не стала та простота, с которой им могли манипулировать более могущественные люди.
Людей, желавших использовать его в своих интересах, было хоть отбавляй. В 1980-х журналисты светской хроники Нью-Йорка поняли, что Дональд не отличает насмешки от лести, и пользовались его нескромностью, чтобы продавать газеты. Этот имидж и слабость человека, его воплощавшего, были именно тем, что требовалось Марку Бёрнетту. К моменту выхода «Кандидата» в эфир в 2004 году в финансах Дональда царила полная неразбериха (даже несмотря на полученные от продажи доли наследства деда 170 миллионов), а его собственная «империя» состояла из все более безуспешных попыток торговли именем вроде Trump Steaks, Trump Vodka и Trump University. Это сделало его легкой добычей для Бёрнетта. В телешоу «Кандидат», где Дональд, вопреки очевидным свидетельствам обратного, представал в виде реально успешного магната, и сам он, и зрители на самом деле были объектом насмешек.
За первые сорок лет своей деятельности в сфере недвижимости мой дед никогда не создавал долгов. Однако в 1970-х и 1980-х годах, по мере того как амбиции Дональда возрастали, а число его ошибок постоянно множилось, все изменилось. Дональд не только не расширил владения своего отца; все, что он делал после Trump Tower (объекта, который, наряду с его первым проектом, Grand Hyatt, никогда не стал бы возможным без денег и связей Фреда), негативно отражалось на стоимости бизнес-империи. К концу 1980-х уже казалось, что Trump Organization занимается лишь тем, что теряет деньги, поскольку Дональд выкачивал из Trump Management немыслимые миллионы, чтобы поддерживать растущий миф о себе как о самородке в сфере недвижимости и мэтре искусства сделки.
Как ни парадоксально, с ростом количества неудач Дональда в недвижимости росла и потребность моего деда в том, чтобы тот выглядел успешным. Фред окружил Дональда людьми, которые понимали в делах и при этом не уставали его превозносить; которые то и дело его выручали и ради него лгали; которые знали, как устроен семейный бизнес.
Чем больше денег мой дед вкачивал в Дональда, тем самоувереннее тот становился и тем более крупные и рискованные проекты затевал. Это вело к еще более серьезным провалам, что вынуждало Фреда вновь приходить на помощь. Своим попустительством мой дед делал Дональда все хуже: более зависимым от внимания СМИ и легких денег, более самодовольным и более укореняющимся в иллюзии относительно своего «величия».
Изначально финансовым спасением Дональда занимался исключительно Фред, но вскоре его партнерами в этом деле стали банки. Поначалу они добросовестно заблуждались, исходя из мнимой эффективности Дональда в умении доводить дело до конца. Однако кредитование продолжилось и после того, как провалы стали множиться, а сроки оплаты по счетам за опрометчивые покупки – приближаться, – но теперь уже в качестве средства поддержания иллюзии успеха, изначально их и одурачившей. Понятно, почему Дональд все в большей мере ощущал себя хозяином положения, даже если таковым и не был. Он не осознавал того, что другие люди используют его в своих собственных целях, и верил, что у руля стоит он. Фред, банки и СМИ делали ему все больше поблажек, чтобы навязать свою волю.
На самых ранних этапах своей операции по приобретению гостиницы Commodore Дональд дал пресс-конференцию, на которой представил свое участие в этом проекте как свершившийся факт. Он лгал о сделках, которых не было, вмешиваясь в процесс настолько, чтобы его было трудно из него вывести. Затем они с Фредом использовали этот гамбит, чтобы при помощи его свежераздутой репутации в прессе Нью-Йорка – и миллионов долларов из кармана моего деда – получить огромные налоговые льготы для следующего проекта Дональда, Trump Tower.
В представлении Дональда его достижения действительно являются плодами его личных качеств, без какого-либо намека на обман или надувательство. Несть числа его интервью, в которых он преподносит явную фальшивку о том, что отец одолжил ему всего лишь несчастный миллион, который нужно было вернуть, а во всем остальном его успех – исключительно его собственная заслуга. Легко понять, почему он в это поверил. Еще никому не удавалось взобраться на вершину по лестнице из феерических провалов, которые терпел этот формальный лидер съеживающегося свободного мира.
Дональд сегодня – почти такой же, каким он был в трехлетнем возрасте: неспособный к росту, обучению или развитию, не умеющий контролировать свои эмоции, обуздывать свои реакции или воспринимать и обобщать информацию.
Потребность Дональда в одобрении настолько велика, что, кажется, он не замечает того, что большинство его сторонников – это люди, которых по окончании предвыборного митинга он своим обществом не удостоит. Его глубоко укорененные слабости сформировали в нем черную дыру, постоянно нуждающуюся в блеске комплиментов и исчезающую только тогда, когда он полностью в них погружен. Он ненасытен. Это выходит далеко за пределы банального нарциссизма; Дональд не просто слаб, его «я» настолько хрупко, что требует постоянной подпитки, поскольку глубоко внутри он понимает, что совершенно не тот, за кого себя выдает. Он знает, что его никогда не любили. И поэтому он будет стараться привлечь вас на свою сторону, добиваясь одобрения хотя бы самых незначительных вещей: «Это же прекрасный самолет, ведь так?» – «Да, Дональд, это прекрасный самолет». Было бы жестоко не пойти ради него на такую маленькую уступку. А затем он перекладывает на вас свои слабости и чувство незащищенности: вы должны их облегчить, вы должны позаботиться о нем. Невыполнение этого требования образует вакуум, терпеть который долго для него невыносимо. Если вы относитесь к тем, кому требуется его поддержка, вы скажете все, чтобы ее сохранить. Он ужасно страдает, и, если вы не сделаете все, что в ваших силах, для облегчения его страдания, вам придется мучиться тоже.
От детства в Доме, от первых вылазок в мир недвижимости и высшего общества Нью-Йорка и вплоть до сегодняшнего дня далекое от нормы поведение Дональда раз за разом признавалось окружающими нормой. Когда он появился на рынке недвижимости Нью-Йорка, его принялись превозносить как нахального, самодостаточного мастера сделок. «Нахальный» применялось к нему в качестве комплимента (и подразумевало напористость, а не грубость или заносчивость), а сам он не был ни самодостаточным, ни мастером заключения сделок. Но с этого все и началось – с передергивания фактов и с неспособности прессы задавать острые вопросы.
Подлинные его таланты (к самовосхвалению, лжи и подтасовке фактов) интерпретировались как уникальные преимущества его бренда под названием «Успех». Увековечивая его версию истории, повествующей о его богатстве и его очередных «успехах», наша семья, а затем и многие другие, начали процесс признания действий Дональда нормой. Наем на работу и дурное обращение с нелегальными мигрантами, отказ платить подрядчикам за выполненную работу считались «издержками бизнеса». Неуважительное отношение к людям и крохоборство подавались как жесткая манера ведения дел.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
