Я оказалась права. То, чего я так боялась, что артефакт все равно начнет раскрываться, случилось.
Сначала усилилось свечение, оно даже будто пульсировало. Потом по контуру стали пробегать всполохи огня. Ведьмы снова зашушукались, делясь впечатлениями. А затем по храму пробежался тихий шорох, не похожий на голос, но заставивший всех смолкнуть в тот же миг. Бабушка выпрямилась и с улыбкой смотрела на все это действо. В какой-то момент она мне даже напомнила лорда Астани с его научным интересом, готового положить свою жизнь на алтарь науки во время эксперимента. Но я-то не готова! Я хочу быть с Ришем и родить своих деток, увидеть, как они растут и развиваются!
В общем, я забрала свою руку у бабушки и уверенно отправилась к Ришу, стоящему рядом с герцогом. Мирабель, как будто очнувшись от волшебства момента, последовала моему примеру и подошла к мужу. Риш обнял меня, прижав спиной с своей груди, а Винзор заключил в объятия Мирабель. Там мы и встретили случившееся чудо.
«Колыбель жизни» все же начала раскрываться. Появились неровные трещины по контуру скорлупы, через них стал пробиваться свет, заключенный внутри. А потом яйцо запело свою песнь жизни. Слов не было, музыки тоже, но это была песня. Артефакт дарил нам чудо. Все стояли, замерев от восторга, потому что тот самый голос, что заставил всех замолчать в храме, сейчас пел песнь жизни, позволяя каждому не просто услышать, а прочувствовать всю необъятность творений Матери природы.
Мы слушали, не в силах шевельнуться. Если в тот миг, когда Мать природа открыла наши души с Ришем, мы были одни, отрезанные от мира. То сейчас эта песнь жизни объединяла нас, все живое в этом мире. Мы чувствовали весь мудрый замысел Матери природы, который заключался в том, чтобы жить, дарить жизнь и любить этот мир со всеми его проявлениями, огорчениями и очарованием, потому что ничего на свете нет прекраснее, чем этот мир.
Мы частичка всего, что нас окружает, и в тоже время мы единое целое. Мать природа не делает различий и любит нас всех одинаково, как свои создания, даря нам жизнь. А мы берем этот бесценный дар и творим чудо жизни уже в своих сердцах, отдавая свою любовь людям или драконам, возвращая благодарность Матери природе.
Завораживающе красивая песнь жизнь раздавалась под сводами храма, наполняя сердца присутствующих радостью. Почему-то казалось, что слышим ее не только мы, что песнь летит дальше, разнося ощущение счастья, покоя, любви. Что в мире сейчас во сне улыбаются дети, что у взрослых наступает отдохновение от каждодневных забот, и новый день будет начат с новыми силами, наполнен смыслом и радостью.
Риш стоял рядом со мной и наши чувства и ощущения были настроены друг на друга. Дракон нежно обнимал меня, а я радостно улыбалась ему, понимая, что все мы сделали правильно и выполнили то, ради чего Мать природа нас столкнула тогда на берегу тихой Вилюйки.
Сколько продолжалась песнь жизни, никто не сказал бы. Но в какой-то момент голос стал тише, а потом совсем замолчал. Мы с ощущением наполненной счастьем души смотрели на «колыбель жизни». А чудо продолжалось.
Скорлупа растрескалась сильнее, выпуская свет наружу и освещая храм Матери природы красно-оранжевым. А потом осколки распались по сторонам, удобно устроившись в углублении, и свет погас.
В храме наступила тишина. Волшебство закончилось, оставив в нас ощущение счастья. Ведьмы стояли в полном молчании, не сводя глаз с осколков скорлупы перворожденного дракона, которые только что светились, а сейчас были вновь окаменевшими, как это было уже несколько столетий.
Глава 17
Утром мы сидели за завтраком в небольшом домике Агрифы. За большим столом, который занимал полгорницы, едва все поместились. Мирабель держала на руках сына, а счастливый герцог обнимал свою жену. Он вообще стал очень молчаливым и задумчивым. Будто «колыбель жизни» дала ему какие-то знания, которые обрадовали сердце дракона. Винзор был немного не здесь, но приводить в чувства и возвращать в реальный мир счастливого дракона никто не торопился. Мирабель была просто рада, что муж вернулся, а о большем она не просила.
Риш пытался меня тоже обнять, но был испепелен взглядами обеих ведьм и очень неуверенно убрал руку. Я представляла, какой тяжелый и серьезный разговор нам еще предстоит, а потому не торопилась его провоцировать. Поднялась и отправилась на кухню, помогая мамочке собирать на стол.
Радость от того, что все закончилось и я вновь дома, рядом с мамочкой и бабушкой, немного портила мысль, что они совсем не рады моему дракону. И как их уговорить принять Риша таким, какой он есть, пока не представляла.
Мамочка на кухне долго прижимала к себе и расспрашивала о моем самочувствии. Поговорить толком не получилось, все время то она, то я выходили в горницу, расставляя тарелки и угощения.
— Вот все и закончилось, — произнес Риш, провожая взглядом суетящуюся меня.
Бабушка неодобрительно смотрела на него, но самоуверенного дракона это совершенно не смущало. По его лицу было видно, что не горит желанием тут сидеть и обсуждать случившееся, а хочет схватить меня в охапку и утащить в свою пещеру. А я ловила себя на мысли, что очень даже и не против этого. Так мы с ним переглядывались, как заговорщики, я ему улыбалась ободряюще, пока бабушка не видела, и старалась поддержать Риша.
— Закончилось, — неожиданно для всех отозвался герцог.
— Мне вот что интересно, — тут же повернулась к Винзору я, — Может быть, лорд Астани ошибался, и перерождение жизни не должно было произойти? Возможно, что оба яйца раскрылись бы вместе …
Договорить мне дали. Бабушка и мамочка, которая при моих последних словах уронила тарелку с квашеной капустой, чего с ней никогда не случалось, вскрикнули и вцепились в нас с расспросами.
— Как два яйца? Их было два? — вопросы от обеих ведьм посыпались как горох.
Пока я собирала случившейся казус с пола, причем Риш тут же воспользовался возможностью и присел рядом, чтобы помочь, мамочка и бабушка расспрашивали герцога, как самого спокойного в этом доме.
Дракон старался перехватить мою руку и лишний раз поцеловать, а уж когда вышли на кухню … От его поцелуев и так голова кружится. Я в тот же миг забыла, что по соседству в горнице сидят мои родственницы, которые если не проклянут дракона, то по ветру развеять всегда могут.
О чем говорили герцог и ведьмы я прослушала. Лишь только когда Риш отпустил меня, до моего слуха донеслись слова Винзора:
— Когда забирал из храма «Колыбель жизни», я услышал, как она меня зовет, плачет и о чем-то просит, — спокойно рассказывал Эрган.
Больше Риш меня удержать не смог, я выскользнула в горницу и тихонечко присела на стул, интересно же! Дракон вышел следом, и его вновь ведьмы одарили колючим взглядом. Я их хорошо понимала, соблазнитель не останавливается и привязывает их девочку к себе все сильнее. Наверное, обе очень жалеют, что проклясть Риша не могут.
— Мне так кажется, что «колыбель жизни» именно об этом просила меня, отнести артефакт ко второму яйцу, из которого появился другой дракон. Лорд Астани предполагал, что оба вместе они рождают что-то новое, но вот утверждать с такой уверенностью, как он, о перерождении жизни, не могу. Скорей всего оба артефакта включились, едва оказались рядом, чтобы вновь напитаться силой. Именно ее мы увидели в храме Матери природы, — размеренно и очень спокойно говорил герцог, будто не о самом важном, что могло произойти в этом мире.
