– Ни в чем. На всякий случай говорю.
Она не ответила. Вскоре до Короля донесся ее тихий смех. Недоумевая, он приподнялся на локте.
– Мать…
– Ну, что?! – взорвалась она. На его лицо упала теплая капля, и Король рывком сел на матрасе.
– Ты… ревешь, что ли?! Мать, ну… ну… ну, ты что, ей-богу?
– Ничего! Отвяжись! Холера! Всё твои цыгане! Какого черта с ними связался, а? Всю Одессу держал, порт, рынки – мало тебе?! Ведь завязывать собирался, я уж не знала, какому богу молиться, и вот вам! Получите сдачи! – Марго разрыдалась в голос, уткнувшись лицом в колени. Король сидел рядом и не знал, что сказать. Такой он ее еще не видел. – Не слушаешь! Никого не слушаешь! Таракан тебе все время говорил! И Монах! И я! Допрыгался теперь, зараза? Да сто раз уже можно было ее найти!
– Я не искал… – устало возразил он.
– Ой, конечно! Первый день я тебя знаю! – всхлипнув, Марго затихла. Король осторожно тронул ее за плечо – она сбросила его руку. С минуту сидела молча, с закрытыми глазами. – Я в твои дела лезть не собираюсь. Но скажи – за шесть лет успокоиться можно было? Ты же знаешь, где она. Не отворачивайся, знаешь. В жисть не поверю, что не искал. Ну и что? Муж у нее? Дети? Про тебя думать забыла?
– Нет.
– Нет?
– Нет. – Собственный голос показался ему чужим. По спине скользнула теплая струйка пота. – Ее, Нинки… нет.
– Что? – Марго резко повернулась к нему. – Как это?
– Правда, – отвернувшись, он смотрел в стену. В висках глухо стучала кровь. И уже нельзя было отказаться от этих слов. – Послушай меня.
…Нинка родила осенью, на две недели раньше рассчитанного срока. Короля в это время не было в городе. Вернувшись, он был изрядно удивлен тем, что по дому крутится целая куча молодых и старых цыганок: Нинка никогда не приглашала родственников к себе. Его встретили радостными воплями, поведали о событии, потащили показывать сморщенное, орущее, коричневое существо. Сама Нинка уже была на ногах и крутилась на кухне. Король удостоился короткого взгляда и беглой улыбки:
«Ну – видел уже? Красавица, верно? Есть хочешь?»
«Хочу», – привычно ответил он. Если бы можно было выставить за дверь всю цыганскую ораву и остаться с Нинкой вдвоем… Но об этом и думать было нельзя.
На другой день цыганки уехали в Парубанки. С ними собралась и Нинка: показывать дочку отцу и братьям. Король не возражал: бесполезно было. У него самого была куча дел в порту. Потом он уехал в Бадахшан – дела не ждали. А вернувшись, снова застал дома цыган. Следующие три месяца они постоянно крутились по дому, гортанно переговаривались, что-то советовали Нинке, она слушала, кивая и озабоченно морщась.
«Что им от тебя надо?»
«Ничего. Отстань».
Он не настаивал – тоже по привычке. Ему и в голову не приходило, что она собирается выкинуть.
Сейчас, шесть лет спустя, Король точно мог сказать: не явись он в ту ночь домой – ничего бы не было. Нинка пропадала в Парубанках – значит, ему совершенно спокойно можно было оставаться у Марго. Но и Марго, как назло, два дня назад улетела в Грецию, и идти было некуда. По случаю такого одиночества Король был немного пьян. Подойдя к дому, он увидел горящие окна. Взглянул на часы – и прыгнул сразу через три ступеньки крыльца.
Во всех комнатах были распахнуты шкафы. На полу спальни распялилась черным зевом огромная сумка «мечта оккупанта», в которой Белка когда-то возила на продажу китайские тряпки. Нинка, наклонившись, рылась в выдвинутых ящиках.
«Что за погром?» – стоя в дверях, спросил он. Жена резко обернулась. Король заметил, что она испугана.
«Ты?.. Ты чего пришел?»
Король подошел к ней. Нинка выпрямилась. Он до сих пор помнил враждебный взгляд ее черных, чуть раскосых глаз. Она посмотрела сквозь него.
«Я уйти хочу».
Сказала – и снова склонилась над ящиком. Ему сперва показалось – ослышался.
«Что ты сказала?»
«Сказала – ухожу. Совсем».
Король вдруг догадался: она специально приехала ночью, когда он ее не ждал. Она знала, что он не приходит ночевать. Она хотела просто исчезнуть. Скорее всего и в Парубанки она бы не вернулась, зная, что он приедет туда за ней. Просто подошла бы на вокзале к первым встречным цыганам и села бы с ними в поезд. Ей больше незачем было оставаться здесь. Ведь теперь она была такой же, как все цыганки.
«Ах ты, сука!» – едва смог выговорить он.
«Дурак», – спокойно сказала она, выходя из комнаты.
Хмель давно вылетел из головы. И все же он выдернул из кармана нож-выкидушку с круглой кнопкой. И очнулся, лишь увидев у своих ног бледное лицо Нинки. Она даже не успела ничего понять.
До рассвета Король просидел на полу рядом с ней. Голова Нинки была запрокинута, губы – плотно сомкнуты. Несколько раз Король ловил себя на том, что хочет протянуть руку и разбудить ее. Вытащить нож он так и не смог. А под утро вздрогнул от жалобного писка за стеной. На спине выступил холодный пот: Король не сразу сообразил, что это плачет ребенок. Шатаясь, он поднялся, сделал несколько шагов. Маленькая Лялька лежала в кухне на столе: он даже не знал, что она здесь. Руки дрожали: взять девчонку было невозможно. А она пищала все сильней и требовательней, разевая крохотный рот. Король взял с плиты чайник, отпил из носика и полез на полку искать молоко. Все это было ему не впервой: давно ли так же вопила по ночам Белка… Вскоре и руки перестали дрожать, и он уже спокойно смог взять ребенка. Девчонка зачмокала, ища грудь. Король подсунул ей бутылочку.
«Ешь что дают… Гоп со смыком – это буду я. Граждане, глядите на меня. Ремеслом я выбрал кражу, из тюряги не вылажу…»
Чмоканье сменилось ровным сопением. Король стоял, прислонившись к стене, прижимал к себе ребенка. Не мигая, смотрел на запрокинутое лицо Нинки на полу.
Через несколько минут он спустился во двор с женой на руках. Стоял серый предрассветный час, на улице не было ни души. Король осторожно положил Нинку на заднее сиденье машины, прикрыл старым одеялом и сел за руль. Он знал, как нужно делать такие вещи. Ее не на-шли.
Он все-таки сумел съездить в Москву и сдать ребенка Белке. И в тот же день улетел в Бадахшан. Когда спустя месяц вернулся в Одессу, по городу уже вовсю ходили слухи о том, что от Короля сбежала-таки его черноокая цыганка. Он не стал опровергать этого. Жизнь пошла дальше.
…Король умолк, и в темной комнате наступила тишина. На полу, в пятне света замерли две тени. Не глядя на Марго, он протянул руку, нащупал ее холодные пальцы. Она отпрянула со сдавленным вскриком. Король резко поднялся и вышел из комнаты.
Во дворе было темно – глаз выколи. Ветер свистел в ящиках помойки и хлопал скрипучей дверью подъезда. Выходя, Король машинально прикрыл ее покрепче. У подъезда крутились Зямкины «быки». Двое из них нерешительно тронулись было за Королем, но он жестом приказал им оставаться на месте. Шагнул в подворотню и пошел прочь.
