Я выставила на стол еще три пирога к тем шести, что уже стояли, прикрытые белоснежным полотенцем.
Вместо ответа Рик подошел ко мне сзади, обняв, и накрыл мои подрагивающие суетливо ладони своими, прижимая те к столешнице.
— Принцесса, мы едем знакомиться с ними, а вовсе не для того, чтобы ты прошла какое-то испытание на пригодность, — пробормотал он в то самое местечко чуть пониже уха, от дыхания на которое у меня мгновенно проносились по коже сладко-колкие искры, заставляющие заостриться соски и наполниться теплом низ живота. Впрочем, любое прикосновение моего Мангуста оказывало на меня схожее чудесное действие.
— Дело не в испытании, просто я… — Муж поцеловал в шею, тут же по-хозяйски обхватывая левую грудь, и притерся к моим ягодицам стремительно наливающейся под джинсами плотью, и я что-то потеряла мысль. — То есть… твоя мама наверняка отнесется ко мне более благосклонно, если увидит, что я… ох!
— Что ты офигенна сама по себе, — промурлыкал искуситель, запустив шаловливую руку за пояс моих брюк, отчего в голове сразу поплыло. — Что я смотрю на тебя влюбленными, пьяными глазами и насмотреться никак не могу.
— Ри-и-ик! — простонала я, откидываясь на него спиной. — Мы же торопимся… вроде бы…
— Ты же знаешь, что я могу очень быстро, и от этого качество ни капли не пострадает, — хмыкнул он, торопливо расстегивая молнию и дразня сосок сквозь ткань. Господи, так все ощущалось даже острее, чем если бы он ласкал обнаженную.
— Мы, вообще-то, на общей кухне, — попыталась я воззвать к его благоразумию, про себя прося не прислушиваться к моему призыву. Что он, естественно, и сделал. Ради бога! Это же мой ненасытный, вечно голодный до близости супруг! За что я его и обожаю, помимо прочих качеств.
— И, вообще-то, тут, кроме нас, нет ни души. Надо срочно пользоваться моментом, а то когда еще выпадет возможность оттрахать тебя здесь? — Я лишилась одежды ниже пояса и звонко взвизгнула, заработав нежный укус в ягодицу от присевшего сзади на корточки Рика. — Ну давай, наклонись совсем чуток, Али. Пришло время мне попробовать моего кондитера. Хотя могу поспорить, что на вкус ты будешь куда лучше всех этих пирогов, при всем моем уважении к твоему кулинарному таланту.
Ну разве ему можно отказать? Особенно, не имея ни малейшего желания этого делать.
— Господи! — прошептала я, распластавшись грудью по столу и почувствовав его горячий и, клянусь чем угодно, самый искусный в мире язык на своей быстро увлажняющейся для него плоти. — Ты меня саму в мягкое тесто превращаешь!
— Ну не скажи, родная, — возразил Рик, на секунду оторвавшись от потрясающей работы языком и губами, чтобы только добавить мне ощущений, проскользнув внутрь пальцами. — Я нахожу тебя необычайно тугой и упругой.
Я впилась намертво пальцами в края столешницы, захваченная удовольствием уже полностью, ноги задрожали в преддверии оргазма. Да Рику скоро достаточно будет мысленно приказать мне достигнуть финала, сопровождая это этим своим интенсивно-греховным взглядом и легким вздергиванием проколотой брови, и я буду послушно взрываться, что уж говорить о щедро даримой им мне порочной ласке!
— Твою мать, детка, ты не представляешь, что у меня тут за вид! А вкус! М-мм! — Вибрация последнего звука окончательно добила меня, и я задрожала и выгнулась, сжимаясь до боли вокруг его умелых пальцев, умоляя о вторжении.
— Держись, держись покрепче, принцесса, — прорычал Мангуст, пристраиваясь сзади. — Ты меня так раздразнила, что поскачем мы сейчас быстро и жестко.
Я-то как раз ничего и не делала, но возражения не уместны, потому что люблю с ним и быстро, и жестко, и медленно, растягивая все, доходя до изнеможения. Люблю почти животное рычание, с которым он прокладывает себе путь в мое тело, одним этим вынуждая трястись в шокирующем наслаждении предельной наполненности… Обожаю стоны, что он издает, отступая, будто ему больно покидать меня даже вот так. Люблю, как он открыт в бешено требовательном поглощении меня, умудряясь при этом отдавать и себя без остатка, каждый раз до дна. Я его люблю.
Бедный стол стонал под нашим напором, отчаянно скрипя всеми четырьмя ножками, постепенно проезжаясь вперед, несчастные пироги так и норовили слететь на пол, мои стоны отражались от стен. И-и-и… я больше никогда не смогу выйти на кухню, не вспомнив все и не задохнувшись от смущения и, прости господи, от желания повторить еще не раз. Но как же мне на все плева-а-ать! Только бы Рик не останавливался, никогда-никогда-никогда…
— Еще разок… — прохрипел Рик в мои покорно подставленные губы, врезаясь так глубоко, что у меня уже глаза закатывались и не хватало воздуха. Я или кончу, или умру! — Еще, детка… давай со мной… сожми… чтобы улетел на хер… Вместе…
— Как же это ох*ительно, Али, — еще задыхаясь, пробормотал Мангуст и зашипел, покидая мое тело: — Бля, ну почему он у меня не отстегивается? Я бы его навсегда в тебе так и оставил. Почему нельзя мне торчать в тебе круглые сутки?
Он аккуратно усадил еще не готовую стоять на ногах меня на стул и опустился напротив на колени, зацеловал вдогонку к утихающей внутри буре удовольствия до бесчувствия.
— Ну как, полегчало? — спросил он, как только я немного пришла в себя.
— Мы же опаздываем! — Я бы вскинулась, но сил на панику не осталось. Одна тишина и ленивая сытость. — Вот теперь твои родители еще и подумают, что я не обязательна и тебя таким же делаю.
— Да им достаточно на наши лица будет взглянуть, чтобы понять — ты меня счастливейшим придурком на всем белом свете делаешь. И это то главное, за что тебя полюбят сразу и безоговорочно. Не трусь! Ты вон перед своим бывшим козлом и его поганцем адвокатом не спасовала, а тут всего лишь мои родители.
— Тоже мне сравнил.
Поставив меня на ноги, Рик намочил полотенце и, касаясь нежнее нежного, вытер, пристально глядя на то, что делает, и прикусил губу.
— Я бы повторил. Прямо сейчас, — вздохнул он, натягивая мои трусики и джинсы обратно.
— Кто бы сомневался! — засмеялась я, и мы, обнявшись, пошли в гараж.
— Пироги! — всполошилась я, когда уже изрядно отъехали от логова парней. — Мы их забыли!
— Не волнуйся, принцесса, они не пропадут. Эта прорва в девять голодных ртов подчистит их уже к завтрашнему утру, только вспоминай, что были. И начнут клянчить еще, а ты не вздумай поддаваться этим попрошайкам.
— Но я же хотела… ну, немного произвести впечатление.
— Ты его произвела. На меня. Да такое, что сильнее в принципе невозможно. Большего и не требуется.
Ну… и ладно. Я расслабилась на сидении, умостив ладонь на бедре мужа и погрузившись в созерцание его невозможно красивого лица и смакование пережитых недавно ощущений.
— Ой, ну вы на себя только посмотрите! — с ненастоящим возмущением подколола нас Мари, которую мы подобрали у ее дома. — Да вас скоро за одни эти непристойные выражения лиц начнут арестовывать! Это, знаете ли, незаконно — выглядеть такими счастливыми и удовлетворенными!
