--Как же так, Бахрам?! Ты же обрекал людей навечное заточение?
--Разве им плохо здесь живется? Разве там, снаружи, их ждет что-то лучшее? Рабство и принудительный труд для наместника,больше ничего.
--Ты должен был предоставить им правовыбора!--горячо возразила Бет.--Они даже не знают, что могут отсюда выйти. Аесли бы знали, наверняка бы захотели увидеть небо, солнце, настоящую траву. Тыже лишил их всего этого!
--Я хотел сделать их жизнь лучше.
--Но ты должен был их хотя бы спросить!
Беатриче замолчала, переживая и обдумывая всетолько что услышанное. Безмолвствовал и дервиш, размышляя о чем-то своем.
--Что ж,--согласился он вдруг.--Мы созовемсовет, и я все расскажу общинникам. Посмотрим, захотят ли они уходить из своегодома в неизвестность.
--Это мудрое решение, Бахрам.
Через несколько часов все обитатели Глухихпещер собрались в главном зале. Никто из них не подозревал о чем пойдет речь, иникто не мог и предположить, что именно сейчас им предстоит принять самоеважное решение в своей жизни.
Когда общинники собрались, и Беатриче обвела ихвзглядом, в ее душу закрались сомнения. Действительно ли они хотят выйти наволю? Теперь, когда у них стало меньше проблем с водой, они, казалось, былисовсем довольны и больше ни в чем не нуждались. Дети от души резвились и былинисколько не похожи на пресловутых "детей подземелья". Видимонесколько поколений, выросших в лабиринте, целиком приспособились к нему. Какзнать, возможно, свежий воздух поверхности их может просто-напросто убить.После таких мыслей у Беатриче совершенно пропала та горячая убежденность, чтовозникла в разговоре с Бахрамом. Теперь ей стало казаться, что он и на самомделе желает этим людям добра. Но выбор, конечно, у них должен быть. Она решила,что не будет настаивать, если вдруг большинство общинников захотят остаться.
Но вряд ли Беатриче полагала, что захотятостаться почти все. Она была удивлена и ошарашена. Когда, перед тем, каквпустить Хамсина в общину, она заговорила о свободе, ей никто не поверил. Всепривычно решили, что это очередные бредовые мысли вновь попавшей в лабиринтузницы. Рано или поздно это случалось с каждым, кто оказывался здесь. Нотеперь, когда о воле заговорил Бахрам, когда он заявил, что любой из общинниковможет выйти отсюда, когда угодно, им предстояло решиться на очень серьезныйшаг. Ведь уже несколько сотен лет лабиринт неизменно был их домом, не слишкомгостеприимным, во многом неуютным и даже опасным, но их родным домом, где жилиих предки, и будут жить их потомки. Свобода стала для них лишь мифом, сказкой остране Эльдорадо. Но никто их не ждал в той стране обетованной. Поэтому многие,кто - испугавшись неизведанного, кто - не желая менять привычные традиции, акто - не хотя покидать родные пещерные стены, отказались пойти с Беатриченаверх.
Она не стала настаивать. Только сказала:
--Я отправляюсь на волю после времени сна.После него те, кто хочет пойти со мной, будьте готовы. А пока подумайте.
Общинники расходились молча. Даже дети,понимая, что решается нечто важное, притихли. Бет была расстроена. Ее старанияникому оказались не нужны.
--Напрасно, ты беспокоишься о них,--сказал ейХамсин--Если не хотят - так и не надо их уговаривать.
--А ты не думаешь, что они просто боятьсятебя?--предположила Бет.
Наместник ничего не ответил. Беатриче поняла,что так оно, наверное, и было. Он даже не удосужился дать обещание, что нестанет их больше преследовать. Во время речи Бахрама, титан сидел без движения,и его бронзовая маска надежно скрывала все его мысли по этому поводу. Несколькораз покосившись на него, Бет не обнаружила никаких перемен в его положении.Лишь потом она заметила, насколько он был доволен.
--Я поговорил с Бахрамом и разгадал загадкулабиринта, --объяснил он свое хорошее настроение.--Это все, что беспокоило меняв последние годы. И ты мне очень помогла. Сам я вряд ли сумел разговоритьстарика.
--Он не особенно и таился,--угрюмо произнеслаБет.--Будто только и ждал, что я или кто-нибудь другой спросит об этом.
--Вот видишь, его замучила совесть. А ты какбудто и не рада тому, что скоро выйдешь отсюда?
--Я рада,--с тоской молвила Бет.
--Что-то не заметно.
--Действительно рада. Только иногда радостьбывает с привкусом горечи, понимаешь?
--Из-за того, что общинники не хотят идти стобой?
--Наверное, а может быть и не только.
Хамсин не стал уточнять, почему "и нетолько". Судя по всему, это ему было просто не интересно. Он былчрезвычайно доволен собой. Хотя пришлось и нелегко, но ему практически всеудалось.
--Ты ведь точно не будешь нападать на нас,когда выйдешь?--на всякий случай спросила Бет.
--Я же дал слово.
--Но ведь тебе нужны какие-то там ископаемые?
--Я попытаюсь решить эту проблему по-другому. Ине бойся. Ни тебе, ни Гавру ничего больше не грозит.
Некоторое время спустя, привели потерявшихсянукеров. Их было трое. Один из них был Сагиф, двое других - Анджар и Тагнек.Все они исхудалые и испуганные, очень обрадовались, что попали, наконец-то, клюдям. А весть о том, что выход из пещер найден, и вовсе привела их всумасшедший восторг.
Время сна длилось семь пещерных часов. Всю этупору Бет не спала. Она была слишком взволнована. Бодрствовало и большинствообщинников. Им предстояло решить, стоит ли покидать их дом, ради сказочнойволи. А вдруг она разочарует их?
После сна Бет подошла к покоям Бахрама. Там ужесобрались все жители Глухих пещер. Она не могла понять, кто это: провожавшиеили уходившие. Здесь уже были и Саб-Бияр, и Иверлин, и Хамсин. Все ждалипоявления Бахрама. Вскоре с посохом в руках вышел и он, остановился на пороге ипроизнес:
--Я прошу объявиться тех, кто хочет уйти от наснаверх.
В полной тишине ничего не произошло. Всеостались стоять на своих местах и молчать. Видимо, все ждали, когда кто-нибудьпервый проявится. Тогда Бет подошла к стоящим поодаль от всех Хамсину с тремяего воинами, показывая таким образом, что отбывающие должны были поступитьтакже. Через несколько секунд к ним приблизилась Ив.
--Куда я теперь без тебя?--тихо сказала она,улыбнувшись.
Вслед за ней подошел Саб-Бияр.
--Хоть на воле я и не знал ничего, кроме шахтыда рабского труда, я хотел бы умереть под солнцем или звездами, а не подкаменными сводами, словно жрец в мавзолее,--громко пояснил он общинникам своерешение.
После этого никто больше не двинулся с места.
--Я все еще твой союзник?--шепотом спросилаБеатриче у Хамсина.
