--Если как следует покопаешься в своей памяти,то точно отыщется что-то,--заверил ее Хамсин.
И тут Бет вспомнила, как три года назад всерьезраздумывала о том, чтоб принести в жертву младенца. Она тогда даже знала,какого именно. Вот оно где пряталось, ее собственное зло. Бет закусила губу,поняв, что больше оправдывать человечество не стоило. Ей необходимо было срочнопереводить разговор на другую тему, иначе она рисковала вызвать на себянеприязнь наместника. Ей этого больше не хотелось.
--Я думаю, нам следует проконсультироваться поповоду телепатии у Бахрама. Он, кажется, что-то понимает в этом,--произнеслаона виновато и решилась взглянуть на своего сурового собеседника.
--С чего ты взяла?
--Он всегда знает, когда в лабиринте появляетсяновенький,-- сказала Бет, но, увидев, что Хамсин непонимающе нахмурил брови, пояснила:--Ну,когда ты кого-то еще сюда присылаешь.
--Ты уверена?
--Ну, как же! Именно он прислал за мнойСаб-Бияра. И тот по пути сказал мне, что его ведет дервиш.
--Но, старик сказал, что лабиринт самнаправляет за тем, кого хочет спасти.
--А!--вдруг догадалась Бет.--Лабиринтразговаривает с Бахрамом! И об этом никто не знает.
--Я-то давно знаю, что ваш драгоценный дервишне так уж и прост. У меня даже есть некоторые предположения по поводу его.
--Поделишься?--тоном заговорщицы спросила Бет.Ее так ошеломила догадка, что она вдруг почувствовала к Хамсину ту товарищескуюдоброжелательность, которую испытывают друг к другу люди, объединенные общейтайной.
Наместник видимо сразу уловил эту переменунастроения и ухмыльнулся каким-то своим мыслям.
--Так и быть,--сказал он,--поделюсь. С кем жемне еще здесь делиться?
--Например, ни с кем,--зачем-то подсказала емуБеатриче и тут же отругала себя за это, испугавшись, что он так и сделает.
--Мне все-таки нужен здесь союзник,--ужесерьезно произнес Хамсин.--Можешь не верить мне, но ты для этого подходишьбольше всех.
Он снова повернулся лицом к девушке, видимо длятого, чтоб она смогла прочесть в его глазах доказательства этого утверждения.Бет смутилась отчего-то и, не сразу отозвалась.
--А ты понимаешь, что как только мы выйдем наволю, все измениться?--спросила она через минуту.--Мы снова станем врагами,потому что ты отправишься сражаться с Гавром и завоевывать Дремучий Мир. Ведьтак?
--Так.
--Мог бы пока соврать.
--Я никогда не вру.
--Я не могу быть твоим союзником или довереннымлицом ни в чем, пока ты мой враг.
Наместник вздохнул.
--Хорошо, я даю слово, что попытаюсьпересмотреть свою внешнюю политику, если мы выберемся из лабиринта.
--Очень уклончиво.
--А чтобы ты хотела услышать?
--Это, конечно, не реально, но я бы хотела,чтоб ты навсегда оставил нас в покое.
Хамсин снова улыбнулся и, даже не задумавшись,ответил:
--Я принимаю твои условия.
--Как?!--опешила Бет.
--Ты будешь моим союзником против Бахрама, а яотказываюсь от планов завоевания Дремучего Мира.
Беатриче не могла этому поверить. Слишком ужиграючи наместник согласился на это. Слишком странно и неожиданно он отказалсяот своих грандиозных замыслов.
--Ты шутишь?--изумилась она.
--Нисколько.
Он, действительно, был серьезен.
--Но, почему?
--Этого я тебе не скажу. Так ты согласна?
--Ты даешь слово, что не нападешь на нас?
--Даю слово.
--Тогда я, конечно, согласна,--опятьсмутившись, ответила Беатриче и, чтоб скрыть замешательство напомнила опредыдущей теме их разговора:-- Так ты говорил, что у тебя есть предположенияпо поводу Бахрама?
--Да. Сама подумай: лабиринт начал изменятьсяименно тогда, когда я отослал туда этого оракула.
Беатриче тут же сделала нужные выводы:
--Черт! Ты думаешь, что это все из-за дервиша?
--Надо выяснить.
--Но как? Вряд ли он нам сам расскажет.
--Нам не расскажет. Но если заставить егоговорить на общем совете...
Любой житель общины имел право созвать совет.Беатриче это делала впервые. Ей было неловко говорить об этом Бахраму. Он ужечувствовала себя предательницей. Ведь предположение Хамсина могло и неподтвердиться. Да и вообще, кому она поверила, возможно, он все выдумал, чтобнастроить ее против дервиша. Подойдя к покоям старика, она в нерешительностиостановилась и, закусив губу, призадумалась. Еще пару секунд и Бет собралась быидти обратно, но вдруг из-за грубой занавески, скрывавшей вход, послышалось:
--Входи, Беатриче.
Так ничего и не решив для себя, она откинулазанавеску и заглянула в комнату. Дервиш смиренно сидел на каменном табурете ивычерчивал что-то на глиняной табличке.
--Что у тебя?-- спросил он?
--Надо поговорить, Бахрам.
--Я тебя слушаю.
Он с величайшим вниманием посмотрел на Бет иотложил в сторону свое занятие. Девушка вновь почувствовала неловкость и боязньобидеть, возможно, ни в чем не повинного старика. Она решила начать издалека.
--Скажи, Бахрам. Ты, действительно, был первымпоселенцем в Глухих пещерах?
--Да. Это так.
--Тебе и тогда приходилось с ним бороться?
Видимо Бахрам понял, к чему клонит Бет. Онопустил голову и печально спросил:
--Тебе что-то сказал Хамсин?
--Да... Он сказал... Но я не хочу емуверить..,-- ответила она, стушевавшись и не решаясь взглянуть ему в глаза.--Бахрам, я хочу, чтоб ты знал: если скажешь, что ты тут ни при чем, я поверю ибольше не усомнюсь в тебе.
--Я расскажу тебе все,--спокойно произнесдервиш.--Рано или поздно мне все равно пришлось бы сделать это.
Девушка не сразу поняла, о чем он говорит. Онапочти уже успела убедить себя в том, что неправым был Хамсин.
--Так это правда? Ты управляешь лабиринтом?--поразилась она.
--Когда я появился здесь, я быстро нашелконтакт с ним. В этом не было ничего сложного. Ему тоже было одиноко. Мы хорошоладили, но вскоре я нашел способ управлять им. Я устроил здесь все так, как мнехотелось. Но вот в пещеру стали пребывать один за другим узники Хамсина. И мнепришла в голову мысль создать здесь идеальное государство, воплотить в жизньутопию. Я вынужден был внушать здешним обитателям, что никто не в силахвыбраться отсюда. И поскольку я не хотел никого выпускать, лабиринт не позволялникому выходить.
