Глава 1
Он видел Сему и Лену. Как они вернулись домой. Не спалось, и Женя вышел в огород.
Дождь прекратился. Пахло влажной землей, травой, ботвой, васильками и… немного навозом. Он размок и стал пованивать. Но это не раздражало.
Опираясь на костыли, к которым уже привык, Ляпин прошел к черносмородиновым кустам. Ягода еще не вызрела, но он все же попробовал ее и тут же выплюнул. Редкостная гадость, даже когда спелая не особо вкусная.
Жаль, Александровы клубнику не выращивают. Ее он любил. А еще терновник. Но сейчас его почему-то не найдешь.
Жека пытался. И в магазинах смотрел, и на рынках, и к бабушкам у метро подходил. Не ценился, видимо, терновник нынче. На любителя он…
К нему дядя Жеку пристрастил. Тот самый, что погиб, упав в чан с расплавленным мылом. У него женщина была любимая. Он ее Беатриче называл. В честь музы Данте Алигьери.
Дядя, как и известный итальянский поэт, испытывал к ней платонические чувства. Она жила в ближайшем Подмосковье, в частном доме. С мужем и двумя дочками. По случаю продавала городским что-то со своего огорода. У нее брали огурцы, помидоры, зелень вообще на ура расходилась. А вот терновник спросом не пользовался. Из него и компот так себе, и варенье. Но дядя, желая угодить своей Беатриче, брал эту ягоду ведрами. И поедал ее с племянником до тех пор, пока вяжущий вкус не набивал оскомину.
Вспоминая о тех днях, Женя бросил рассеянный взгляд за забор и увидел парочку.
Мужчина и женщина шли рядом, о чем-то тихо переговариваясь. Они не обнимались, не держались за руки, но было сразу ясно, что между ними что-то интимное произошло не так давно.
Когда же Ляпин узнал в полуночниках Лену и Сему, то хмыкнул. Свершилось наконец! Между этими двумя искры летели, и их показное равнодушие друг к другу так забавляло…
Лена и Семен ушли в дом, не заметив Ляпина. Он остался во дворе, присев на лавочку.
Дневник княжны был при нем. Прочитанный до последней имеющейся в нем страницы. Не хватало десяти листов — Женя посчитал. Интересно, что было в них такого, что некто вырвал их? Имя убийцы Елены? Или факты, указывающие на него? Скорее всего. Не зря же призрак белой женщины привел Ляпина к дневнику.
Женя открыл его и провел пальцами по оборванным краям. Что-то тут не так…
— Кто тут? — услышал он настороженный голос.
Это Сема вышел из дома с полотенцем в руках, намереваясь принять душ. Но тут же увидел Ляпина и кивнул ему.
— В Голыши ходили? — спросил тот у Ткачева.
— Я один… — И смутился, как мальчишка. — А Лену там встретил.
— Почему от тебя пахнет…? — хотел добавить «сексом», чтобы сконфузить, но закончил предложение иначе: — Костром?
— Грелись у «буржуйки».
«И друг о друга», — продолжил мысленно пошлить Ляпин. Что на него нашло сегодня?
— С твоего позволения я пойду в душ. — И заторопился туда, чтобы скрыться в кабине за полиэтиленовой шторкой.
Зажурчала вода.
Женя вернулся к дневнику. Что же с ним не так?
Повествование обрывалось на том, что княжна влюбилась в Ивана Крючкова. Нет, было еще три страницы, но они не содержали никакой информации. На них Елена изливала свое чувство к потомку архитектора. Очень романтичной была барышней. И чудаковатой. Нет бы послушаться подругу, выйти замуж за внука помещика Маркина и жить себе спокойненько, так нет же, все ей любовных терзаний подавай. То в конюха влюбится, то в строителя. И если первый не воспользовался втюрившейся в него дурочкой (возможно, не из-за порядочности, а из-за трусости — узнал бы князь, как минимум с работы выгнал), то второй… Как знать? Его семье от одного из князей Филаретовых досталось, мог захотеть отомстить его представительнице…
Нет, не так! Прервать род, убив последнюю его представительницу, способную к деторождению.
В этих размышлениях Жека провел все то время, что у Ткачева ушло на мытье. Встряхнулся он, когда Семен вышел из душевой с голым торсом.
— Опять нужно в поселок за вещами ехать, — сказал он. — Мои все грязные.
— Так постирай.
— А тут машинка есть? — встрепенулся Ткачев.
— Ручками, Семен, ручками. — Он с завистью посмотрел на поджарое тело архитектора. Он ненамного младше Жеки, работа у него сидячая, так откуда на животе кубики?
— Нет, я так не умею. Легче выкинуть.
— Буржуй.
— Я в поселке на тысячу рублей, можно сказать, оделся. А свои шмотки я, конечно, в машину брошу и дома постираю.
— Кстати, когда намереваешься вернуться?
— Не знаю пока. Мне тут нравится.
— Еще бы, — хохотнул Ляпин.
Хозяйка дома хоть и не привлекала его, но он не мог не признавать того, что она сексуально привлекательна.
— Ты на что намекаешь? — нахмурился Ткачев.
— На то, что тут благодать. Тишина, спокойствие, а запахи какие…
— Навозом несет. Но насчет остального согласен. Мне сейчас как раз тишины и покоя хочется. Надо в себе разобраться. В Москве не получится.
