Хью распахнул дверь. Челюсти его были сурово сжаты.
К нему повернулись три испуганных личика. Девочки, одетые в амазонки разных цветов, в высоких шляпах, с волосами, аккуратно заплетенными в косы, являли собой очаровательную картину. Ноги их были обуты в удобные сапоги для верховой езды самого лучшего покроя. Он не мог не испытать гордости за них, и ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы напомнить себе, зачем он сюда явился. Общение с ними преподнесло ему полезный урок: он понял, что, какими бы благонравными ни выглядели эти девочки, в них таилась изрядная доля своеволия и время от времени они вели себя неподобающим образом.
— Папа! — Девон вскочила с радостным лицом. — Если ты хочешь сегодня выехать пораньше, мы уже готовы!
Кристина кивнула и отложила книгу с изображениями красивых и модных платьев.
— Мы только ждали тебя. Поехали?
Он вошел в комнату и оглядел каждую из них по очереди.
Их улыбки потускнели.
— Папа, — начала Кристина, — в чем дело? Что-то не так?
Хью скрестил руки на груди:
— Я слышал из-за двери ваш разговор.
Наступила минута потрясенного молчания. Щеки Кристины вспыхнули ярким румянцем, Агги опустила голову, одна только Девон не дрогнула. Она вскинула подбородок:
— И что? Мы не сказали ничего дурного. Мы просто рассуждали о том, как Катриона пытается ездить верхом и у нее ничего не получается. У медведя и то вышло бы получше.
Хью обратил взгляд к средней дочери:
— Что ты сказала?
Девон хмыкнула:
— Я сказала, что она пытается ездить верхом. Нынче утром мы видели ее из окна.
Улыбка Агги обнаружила щербинку между зубами: один молочный зуб выпал.
— Она падала. Четыре раза.
Хью с трудом перевел дыхание и набрал полную грудь воздуха:
— Она упала с лошади, а вы находите это забавным?
Кристина кивнула, но улыбка ее была неуверенной.
— Это выглядело очень смешно… — Но при взгляде на Хью голос ее пресекся.
— Похоже, вы очень рады этому.
Девон воинственно выпятила подбородок:
— Да. Всю прошлую неделю она вела себя с нами гадко!
Руки Девон, покоившиеся вдоль боков, сжались в кулаки:
— Она… эта женщина вымазала наши подушки медом!
— Что?
Агги кивнула:
— Нам пришлось принять внеочередную ванну, чтобы отмыться.
— К тому же она вывернула наизнанку пододеяльники на наших постелях! — продолжала Девон свою обличительную речь.
Он нахмурился:
— Зачем?
— Чтобы мы запутались в постельном белье, когда станем ложиться спать. Нам пришлось перестилать постели.
— А было холодно, — подтвердила Агги.
Кристина держалась подозрительно тихо.
— Мне трудно поверить, что Катриона способна на такое.
— Но она это сделала, — сказала Девон, явно раздраженная. — А нынче утром, когда мы попытались надеть панталоны, оказалось, что она сшила все штанины вместе! Я чуть не порвала свои, прежде чем поняла, что случилось.
Хью переводил взгляд с возмущенной Девон на мрачную Агги и на потупившуюся Кристину.
— Кристина!
Она подняла на него глаза. Щеки ее порозовели.
— Да, папа?
— Зачем это Катрионе понадобилось делать такие вещи? Они в общем-то безобидные, но в них чувствуется желание дать сдачи, отомстить.
Кристина с трудом сглотнула.
— Это… это потому, что мы тоже кое-что сделали.
Девон нахмурилась, но Кристина упрямо продолжала:
— Мы сказали Катрионе, что ты любишь морковь.
В комнате наступила тишина, пока Хью переваривал это сообщение.
Значит, они обманули Катриону, намеренно ввели ее в заблуждение, и она, вместо того чтобы прийти к нему и пожаловаться, решила сама вершить правосудие. Хотя его разочарование в дочерях было сильным, у него внезапно возникло побуждение рассмеяться.
— И вы решили, что я рассержусь на нее из-за моркови.
Кристина кивнула:
— Или по крайней мере не будешь доверять ей стряпню. Папа, мне очень жаль, что мы это сделали.
— А мне нет, — фыркнула Девон. — Она здесь лишняя, и чем скорее уедет, тем будет лучше для всех.
На душе у Хью стало тяжело. Теперь он понял, почему Катриона решила учиться верховой езде тайно от него. Причиной тому было его собственное поведение.
— Идите-ка все сюда.
Брови Девон сошлись над переносицей:
— Но…
— Садитесь на этот диван. Сейчас же!
Они подчинились. Девон была последней.
— Я собираюсь вам кое-что сказать: Катриона вам не мать, но она моя жена и вы будете проявлять к ней учтивость. Это ясно?
— Да, но… — попыталась возразить Девон.
— Никаких «но». Вы будете обращаться с ней с таким же уважением, как со своей тетей Софией, если не с большим.
Кристина и Агги медленно кивнули, но Девон в ответ скрестила руки на груди и сжала губы.
— Девон, я достаточно ясно выразился?
Хотя весь вид ее выражал непокорность и даже готовность к мятежу, она в конце концов тоже кивнула.
— Больше я не желаю слышать насмешек в адрес Катрионы. Кристина, когда вы сюда приехали, ты совсем не умела ездить верхом и падала столько раз, что и не перечесть. А ты, Агги, всего четыре месяца как научилась управляться с поводьями. И я помню самые впечатляющие из твоих падений.
Обе девочки опустили головы. Взгляд Хью остановился на Девон:
— Что же касается тебя, Девон, то я припоминаю, что, когда однажды мы поехали верхом к дяде Дугалу, ты упала…
— Это была не моя вина!
— …и приземлилась прямо в середину ручья.
Щеки девочки запылали:
— Моя лошадь споткнулась.
— Хороший наездник умеет управляться с лошадью. А ты держала поводья кое-как.
Она сжала губы, но ничего не ответила.
— И я никогда не смеялся над вашими ошибками, потому что на них вы учились. Всадник, который скажет вам, что никогда не падал с лошади, всегда ездит только шагом.
Кристина и Девон старались не встретиться с ним взглядом, а нижняя губа Агги задрожала.
— Катриона пытается научиться, — тихо сказал Хью. — И значение имеет только это.
Это и в самом деле было так. На сердце у него потеплело, когда он понял, как старалась Катриона научиться ездить верхом и наладить отношения сего дочками. И делала это она на свой лад — достаточно смело, но мягко и ненавязчиво. Он с трудом удерживался от улыбки, думая о том, как они отнесутся к тому, что их фокусы обернулись против них.
