Триона ответила вздохом:
— Жаль, что у меня нет гребня…
Старая Нора открыла дверь и ввела ее в комнату:
— Твоему мужу все равно, в порядке сейчас твоя прическа или нет.
— Она все равно самая красивая, — послышался низкий голос с дивана, стоящего возле камина.
Триона смотрела в зеленые глаза Хью и не могла оторвать взгляда.
Он усмехнулся и похлопал по диванной подушке:
— Моя сиделка намекнула, что разрывается на части, ухаживая за двумя больными.
— Да, — согласилась старая Нора. — Я утомилась, без конца бегая вверх и вниз по лестницам.
Она помогла Трионе сесть на диван. И тотчас же Триона оказалась в теплых объятиях Хью.
— Ну вот, — сказала старая Нора с очевидным удовлетворением. — А теперь прошу меня извинить. Мне надо приготовить овсяную кашу для ленча.
Хью застонал:
— Не надо больше каши!
— Это все, что ты будешь есть, пока окончательно не выздоровеешь от лихорадки.
Она взяла со стола небольшой стеклянный стаканчик:
— Через двадцать минут я вернусь с твоим ленчем. Думаю, и девчонки захотят побыть с вами. — Она остановилась у двери: — И постарайтесь не ссориться: человеку, страдающему от лихорадки, вредно возбуждаться.
С этими словами она вышла.
Триона разглядывала Хью: он был очень бледным и похудел. И седых волос на голове прибавилось. Она провела по ней пальцами.
Хью завладел ее рукой и поцеловал в ладонь.
— За что это? — спросила она, задыхаясь.
— За настоящее.
В его глазах теперь горело пламя, вызванное вовсе не лихорадкой:
— Позже я покажу тебе за что, но это станет возможным, только когда наша стражница ляжет спать.
Она усмехнулась:
— Ты еще не готов к таким подвигам. Бабушка же сказала, что возбуждение вредно для тебя.
— Катриона, любовь моя, я обожаю твою бабушку, но есть вещи, о которых она не подозревает. На самом деле мы должны ухаживать за тобой и пестовать тебя.
Его взгляд скользнул по повязке у нее на голове, и глаза потемнели от беспокойства:
— Как твоя голова?
— Всего несколько швов, и я опять как новенькая.
— И не болит?
— Время от времени голова немного кружится. Гораздо большее беспокойство у меня вызываешь ты. Дугал говорил, что ты свалился без сознания, как только добрался до дома, и не просыпался до вчерашнего дня. Он… сказал, что ты сумел усмирить бурю и… У нее вырвалось рыдание.
— Ну что ты, Катриона! Не надо! — Он привлек ее ближе и поцеловал в лоб: — Я в порядке!
Она старалась не заплакать, но не могла справиться с собой.
— Вот. Сейчас я покажу тебе, как прекрасно себя чувствую.
И он прижал ее ладонь к своему паху. Катриона с улыбкой кивнула.
— Ты прав. Вижу, что идешь на поправку.
Он усмехнулся:
— Дай мне неделю, и я окончательно приду в норму. В прошлый раз мне потребовалось несколько месяцев, чтобы поправиться. — На его губах появилась нежная улыбка. — Похоже, твоя бабушка считает, что я так быстро поправляюсь из-за тебя. На этот раз у меня есть веская причина выздороветь.
Сердце Трионы отчаянно забилось:
— И в чем же дело?
Его улыбка была обезоруживающе нежной:
— Я люблю тебя, Катриона. Мне обидно, что я был так слеп. Я просто боялся тебе признаться, трусил…
— Хью, и я тебя люблю. Я никогда бы не причинила ни малейшего вреда ни тебе, ни девочкам.
— Теперь я это знаю.
Она дотронулась до его щеки:
— А знаешь, когда я поняла, что люблю тебя?
Он покачал головой, а она улыбнулась:
— Когда увидела девочек. Тогда я поняла, что ты тот человек, с которым можно остаться навсегда.
Глаза его засветились, он потянул ее к себе и посадил на колени. Потом уткнулся лицом в ее шею и задышал часто-часто.
— Как я тосковал без тебя! Без твоего аромата, без вкуса твоей кожи…
Она затрепетала и обвила руками его шею, но тут же вздрогнула от боли.
— Твоя рука?
Она кивнула.
Он приподнял ее рукав и увидел повязку.
— Это всего лишь ссадина.
Его руки сжали ее крепче, а голос стал глухим от страсти.
— Я чуть не потерял тебя. Не знаю, как сумел бы выжить.
Она прильнула к нему:
— Понимаю. Я чувствую то же самое.
Снизу до них донесся звон тарелок, а также шотландский выговор миссис Уоллис и оживленный щебет девочек, болтавших с ней, когда она несла еду по широкой лестнице.
Все было привычным, как и всегда. Довольно улыбаясь, Триона устроилась поудобнее на коленях у Хью и зашептала ему на ухо:
— Держи меня крепче, потому что скоро придет Мамушка и заставит нас вести себя прилично.
Его руки сжали ее сильнее, и он ответил ей шепотом:
— Я всегда буду крепко держать тебя, любовь моя. И ничто не вырвет тебя из моих объятий.
