И Юсупов улыбается в третий раз, почти счастливой детской улыбкой.
— Ну, Вилен, ну ты… — Ник разводит руками, стараясь не свалить ветки камуфляжа, которыми обвязан весь тягач. — Молодчик, одно слово! Спец!
— Да ладно… — скромно отмахивается инженер. — Я просто человек такой… с интересом. И время сейчас такое… все пробовать надо, за все хвататься.
Они еще некоторое время обсуждают отдельные забавные моменты, связанные с реанимацией МТ-ЛБ, вспоминают, сколько сил было потрачено, и как они радовались, когда двигатель в первый раз завелся. Ник вдруг ловит себя на том, что воспринимает эти совсем недавние события как нечто очень далекое, случившееся давным-давно.
«Наверное, — думает Ник, — это связано с тем, что в Танковом училище никому из нас и в голову не приходило, что придется не просто выживать, спасая себя от аковцев, захвативших весь город, а бросить им вызов и на равных сразиться с этим грозных противником».
И подумав обо всем, Ник суровеет, еще раз поднимает монокуляр и осматривает дальний берег болота, вплотную подходящий к Кремлю. Особенно пристально он разглядывает низкую, приземистую Воскресенскую башню с черной аркой ворот, притулившуюся у крепостной стены.
— А помнишь эта… как Хал в ведро с маслом наступил в темноте? — продолжает веселиться Юсупов.
— Всё, Вилен, вечер воспоминаний закончен, — обрывает его Ник. — Давай, еще раз проверь всё. Солярки точно хватит?
— Полбака и в красной бочке выше половины. А бочку с полосками мы вообще еще не трогали. Мы ж эта… экономим, — обиженно отвечает инженер и скрывается в люке.
Ник следует за ним — в десантном отсеке вода поднялась до щиколоток, пора вычерпывать.
Когда в чистом аквамариновом небе над болотом зажигаются первые звезды, неожиданно где-то левее Кремля вспыхивает перестрелка. Ник и Юсупов вылезают на броню, уже не опасаясь, что их заметят — густые сумерки затапливают болота, от воды поднимается еле заметный пока еще парок, грозящий, однако, скоро сгуститься в плотный туман.
— Кто это там эта… палит? — задает риторический вопрос Юсупов.
— Не знаю, — не столько всматриваясь, сколько вслушиваясь, отвечает Ник. — Но тут не только автоматы… Во, слышишь, слышишь? Одиночные, глухо так — ты-дых! Ты-дых! Это ружья, наверное.
— Значит, аковцы с кем-то столкнулись. — Юсупов тычет себя в переносицу, поправляя очки. — Испортит нам эта перестрелка все дело.
— Думаешь?
— Переполошатся они, будут следить усиленно.
— Бог не выдаст — свинья не съест, — уверенно говорит Ник. — О, вроде стихло все. Давай, готовься. Когда луна выползет, начнем.
Глава девятая
План захвата Кремля и разгрома группировки Аслана, придуманный Ником и доработанный при участии Юсупова, Хала, Эн, Бабая, Заварзина и Цапко, в сущности, был прост. И чисто теоретически он должен был сработать на сто процентов. Но практически… Ник понимал, сколько их ожидает «подводных камней» и «узких мест». Взять то же время — часов ни у кого из общинников не было, аковцы по особому приказу Аслана изымали их все, даже сломанные. Поэтому время начала операции решили отслеживать по восходу луны. Когда «волчье солнышко» поднимется на ладонь от горизонта, Ник должен подать сигнал. Никто не подумал о том, что будет, если небо вдруг заволокут тучи. Слава Богу, этого не произошло, но Ник, вертя в руках картонный тубус сигнальной ракеты, чувствует: все висит на волоске, и тучи тут не главная проблема. Наверняка они что-то еще не учли, о чем-то забыли, чего-то не просчитали…
Холодает. Вглядываясь в силуэты башен и стен Кремля, Ник представляет, как сейчас там, внутри, сотни людей несут дозорную службу, отдыхают, едят, пьют, развлекаются с насильно согнанными в Северный корпус Пушечного двора женщинами, а в подвале здания бывшего Юнкерского училища допрашивают какого-нибудь несчастного, может быть, бьют, пытают его или даже…
Тряхнув головой, Ник отгоняет жутковатые видения и думает о людях, что собрались в эти минуты неподалеку от Кремля. Первый, большой отряд, возглавляемый Халом и Заварзиным, должен быть у церкви на Профсоюзной улице, второй, ведомый Бабаем и состоящий всего из двадцати человек — на улице Батурина.
О чем думают, что переживают сейчас общинники, какие мысли теснятся в их головах? С большой долей вероятности, да даже наверняка многие из них погибнут во время штурма, погибнут, чтоб освободить город от той мрази, что засела за серыми кремлевскими стенами…
Громыхает люк — Юсупов вылезает наверх, отмахивается от комаров, смотрит на звезды, на показавшийся над далекой Волгой, над Услонскими горами, серебряный диск луны.
— Вечер-то какой, а!
— Да уж… Сейчас бы не в болоте сидеть, а где-нибудь на юге, в парке, на скамейке с девушкой, — в тон ему отвечает Ник.
— Вы с Натали ездили?
Несколько опешив, Ник поворачивается к инженеру.
— Мы с Наташкой? А… Э… Нет, конечно! Мы вообще не это… ну, не встречаемся. С чего ты взял-то?
— Да все думают, что она эта… твоя девушка, — с обезоруживающей прямотой говорит Юсупов.
— С какого перепугу?
— Ну, вы вместе всегда, заботишься ты о ней…
— Я же тренер! — несколько громче и поспешнее, чем хотел, восклицает Ник и тут же понимает, что получилось фальшиво и глупо.
— То есть?
— Да нет у нас ничего!
— Зря, — усмехается Юсупов. — Хорошая девушка. Ты смотри, упустишь. Пацанчик этот, Хал который, он эта… на нее запал, по-моему.
— С чего ты взял? — хмурится Ник.
— Вижу, — уклончиво говорит Юсупов.
— Ладно, тоже мне, знаток.
— Знаток — не знаток, а эта… трудно не заметить.
— Всё, — решительно обрывает неприятный разговор Ник. — Вон, луна поднялась уже. Пора, Вилен. Я подаю сигнал.
— Ну, давай. Эта… «Ак Барс» чемпион!
И коротко хохотнув, Юсупов ныряет в люк.
Ник стискивает зубы, заставляя себя не думать об Эн, вытаскивает из-за пояса трубку ракеты, отвинчивает колпачок, расправляет шнур с кольцом и поднимает картонный раструб вертикально в небо.
В темноте не видно, но Ник знает, что на корпусе ракеты имеется маркировка: «реактивный двухзвездный сигнальный патрон зел. огня». Он успевает подумать, что это еще один «подводный камень» — если ракета «протухла», сигнал подать не удастся, но тут же усилием воли гонит эту мысль и резко дергает за кольцо, инстинктивно отвернув лицо в сторону.
Зашипев, точно тысяча рассерженных змей, в темное небо вертикально уходит изумрудная огненная стрела. Наверху она раздваивается, светящиеся шарики зависают в верхней точке — и летят вниз, теряя яркость.
— Вилен, заводи! — командует Ник. — Началось!
