льдах, и как с ней работать после прошедших преобразований я даже не представлял. В конце концов я попросту сжал пальцы и что есть мочи потянул, пытаясь сорвать шлем. Нащупал не то, чтобы шов, но некую выемку у самого его основания, там, где шейные пластины переходят в литую броню… без толку. Холодный металл не поддавался, даже скрипа не издал… Да и куда мне, раз уж даже Агата не сумела оставить и царапины на нем.
Последняя попытка — использовать поглощенную льдом мощь… Малую ее часть. Лучше пусть у меня ничего не выйдет, чем безымянный вырвется из ослабленной темницы, придя в себя. Повинуясь моему желанию, ледяной гроб поплыл… тяжело, совсем не так, как раньше. Голова покемона присоединилась к остальному его телу, вернувшись в темницу, и рука моя замерла напротив безликого шлема. Прикрыв глаза, я сосредоточился. Лёд явно изменился под воздействием другого вида энергии, однако моя — красная аура, все еще была ведущей в этом калейдоскопе. Все еще могла выделить именно водную составляющую среди прочих, что и формировала подвижную ледяную основу. Да только воды там практически не осталось, а заменила ее психическая сила. И как этот процесс повлиял на лёд, если уже не на обычный барьер, как он повлиял на составляющую его энергию и каким образом я могу всё это использовать… узнать я не успел.
Разорванный путь в голове безымянного восстановился, и из ядра его вырвалась безудержная мощь, вымывшая тьму из ауры и «голод» из доспеха… Столь плотный поток, что я никак не мог отщипнуть от него и куска, даже несмотря на саму возможность пожрать энергию из брони. Такое было лишь раз, и последствия «знакомства» с тем покемоном мне очень сильно не понравились… мощь безымянного настолько превосходила драгонайта, что одно его присутствие вызывало уже настоящую мигрень. Словно смотрю на солнце, при том что глаз у меня нет, а само светило горит на расстоянии вытянутой руки.
Сквозь розовато-красное твердое марево, в которое превратился лёд, за мной следило два бирюзовых огня, и взгляд их пробирал до глубины души.
— Встхкорону!!! – завопила Агата, давясь кровавым кашлем.
Но было поздно. Кажется, перед тем как сознание мое затопила боль, я успел расслышать утробный рык, приглушенный трескающимся льдом. Психические жгуты вырвались из доспеха монстра, пробив сдерживающий его барьер подобно обычному стеклу. Я только и успел, что дернуться, как они завихрились вокруг моей руки, оплели ее по спирали, и тут же развернулись. Чудовищная прочность плоти, безумная плотность костей, невообразимая регенерация… всё это ничто, когда телекинетик подобного, чуть ли не божественного уровня, желает лишить тебя конечности. Подобно старой половой тряпке, которую усердно отжимает неутолимая горничная, скрутилась правая моя рука. Кожа стиралась и лопалась, рвались мышцы связки и сухожилия. Скрипели кости, желая оказать сопротивления, но тщетно крошились под чудовищным напором.
Оставив от руки жуткое месиво, всё еще являющееся частью моего тела только за счет лоскутов кожи и части сухожилий, что уже пытались регенерировать, монстр не успокоился. Он не хотел меня убивать, ведь иначе я бы уже был мертв… но желал избавиться от моего присутствия, отчего все еще удерживающие меня невидимые щупы резко дернули вверх. Вторая встреча с безымянным, и опять безумная боль, непродолжительный полет, и «плавное» приземление прямиком в океаническую пучину. Ровнехонько в черное пятно, оставшееся после моих экспериментов…
* * *
Агата с жалостью глядела вслед юноше. Они провалились, по-крупному, но единственное, о чем жалела старуха — она умрет сегодня не одна. Призрак внутри застыл, уняв свои бесплодные попытки сожрать ее душу, и ни единый жгутик больше не тянулся к ее сердцу. Генгар боялся. Агата ощущала это как никогда, особенно сейчас, когда они стали единым целым. Ее покемон, один из древнейших духов региона, один из опаснейших демонов, печать которого поколениями передавалась в ее семье, боялся. Застыл, словно крохотный раттата пред хищным взором эканса.
Ей полегчало. Некротическая энергия все еще разлагала дряблое тело, но сейчас голодный демон более не пытался убить ею своего пленителя. Основа основ — чем больше призрачной энергии в теле человека, тем больше силы может провести его организм и тем быстрее он растрачивает свои ресурсы… Единственный способ, которым эта тварь может убить Агату, не нарушая древнего пакта — отдать ей свою силу. Столько, сколько старуха не сможет выдержать. Иначе генгар давно бы уже сожрал ее душу, да отправился резвится в загробный мир, но… Пакт. Из тех, которые невозможно нарушить, не лившись при этом своей сути.
Тягучая вялость наполняла ее тело, боль звенела в каждой мышце, каждой косточке. В таком состоянии, без мучительной, но столь необходимой поддержки призрака, ведьма не сможет даже пройтись… Да что там, ноги уже подкосились под небольшим ее весом, и старческое тело рухнуло на колени, прямиком в лужу черной крови. Именно так выглядит «влага жизни», когда наполняет ее совсем не живительная сила. Колени неприятно хрустнули, кольнув сознание раскалёнными иглами, но старуха лишь плотнее сжала зубы, ощущая ноющую боль в челюсти и лицевых мышцах. Пронзительный взор фиолетовых глаз, всё еще наполненных сутью генгара, не отрываясь следил за существом, убившим её нынешнего напарника.
Душа безымянного никогда не была обычной… Но она была! В отличии от Юберион, внутри которой есть лишь только искра — вполне себе физический, материальный объект, внутри безымянного была еще и душа. Да не простая… Сильная — не слабее чем у Оука. Светлая, совсем не погрязшая во тьме, несмотря на все злодеяния, творимые лапами монстра. Живая, но вечно вялая, застывшая… Так было раньше. Теперь же, Агата видела это, монстр пробудился. Его душа цвела, распускаясь златыми нитями, что окутывали всё тело. Формировался силуэт, которого так страшился генгар. Столь сильные души могут принадлежать лишь сильнейшим призрачным покемонам, существовавшим задолго до становления их вида, как такового… Но безымянный был молод. Джованни создал его, уподобившись богу, не больше пары десятков лет назад!
Ранее уже обсуждался этот вопрос, но длительные дискуссии не принесли ничего. С самой первой стычки Агата знала, что у этого покемона есть душа. Он жив, несмотря на искусственное происхождение. А значит, что кого-то убили, чтобы создать его. Кого? Кто стал жертвой? Кто послужил исходным материалом? Настолько сильным, что в результате творение обезумевшего ученого стало… таким.
— Я… — громоподобный глас раздался в голове старухи. Звонкий, проникновенный, пугающий, — Я — это я! Я есть! Я мыслю! Я могу найти ответы…
Сознание покинуло старое тело, не выдержав напора чужой
