– Не надо вам знакомиться. Я хочу домой. – И я направилась к подъезду, понимая, что веду себя ужасно. Но я очень боялась, что из-за Дани разревусь вновь.
Я поднялась в квартиру, зашла в свою комнату и, раздевшись, просто рухнула на кровать. Сил думать ни о чем не было, и я почти сразу заснула. Снов тоже не было.
Когда я проснулась, на улице уже был вечер. И первое, что я вспомнила, – предательство Матвеева. С плохим настроением, головной болью и пересохшими губами я пошла на кухню – попить воды. Родителей дома не было, но я знала, что, как только они вернутся, меня ждет еще один разговор с ними. А через несколько дней я поеду подавать документы в университет… Ярости уже не было, но тоска все еще царапала душу. Тоска по тому, что могло бы с нами быть, но не произошло. Тоска по счастью.
Я сходила в душ, с трудом приведя в порядок волосы, на которые вчера была вылита тонна лака, с трудом расчесала их и со стаканом сока села на диван. Прохладная вода чуть освежила меня и мои мысли, и я всерьез задумалась над словами Сергея. На трезвую и более-менее холодную голову мыслить получалось лучше.
Матвеев хотел со мной переспать? И это стало для него спором? Возможно. Наверное, поэтому он решил «научить» меня целоваться. Однако доверять словам Сергея всецело я не могла. А может, просто хотела верить Дане. Странно, но, когда любишь – даже если это любовь, смешанная с ненавистью, – хочется верить. Но как же то видео? Это ведь было видео, которое Даня снимал на свой телефон. Я узнала ракурс. Зачем он прислал в ту беседу это видео? Как подтверждение, что у него скоро все получится? Что вообще происходит?
Не зная, что думать и что делать, я включила телефон, который к этому времени успел подзарядиться. Звонков и сообщений было ужасно много – оказалось, родители вчера звонили мне не один десяток раз, кроме того, звонили друзья и одноклассники, которые искали меня. И Даня звонил. Много раз.
К горлу вдруг подступил ком, хотя только что я была почти спокойна. Пытаясь унять проклятые слезы, я стала на автомате отвечать на сообщения, говоря, что со мной все в порядке. Увидев, что я в сети, мне позвонила Ленка.
– Ты куда вчера пропала, Сергеева?! Твои родители всех на уши подняли! – стала тут же кричать она, и мне пришлось ей все рассказать. – Твою мать, – только и сказала подруга. – Слов нет. Матвеев – придурок. Я была о нем лучшего мнения. Еще и видео, говоришь, выложил?! В голове не укладывается, что он на тебя спорил. Что за бред.
– Сама не могу поверить. – Я невесело усмехнулась.
– Слушай, давай я у Петрова спрошу, что происходит? Не знаю, расскажет он мне или нет, но попытаться стоит.
– Не надо, Лен. Наверное, нам самим нужно поговорить.
– Да, поговори с ним, – поддержала она меня. – Выскажи ему все, что о нем думаешь. И… Даш, а ты правда в него влюблена?
– Я уже и не знаю, – вздохнула я и отключилась.
Чертова боль не проходила. Впервые в жизни у меня так болела душа.
Почти час я мучилась – идти или не идти к Матвееву. Он сидел дома – я видела, что он был онлайн с компьютера. Находился за соседней стеной, но мне казалось, что нас отделяет делая пропасть. И все же я нашла в себе силы пойти к нему. Даже по щекам себя несколько раз ударила, приводя в чувство. Не знаю, был спор или нет, но он просто бросил меня вчера, отняв первый поцелуй, а потом обнимал другую. Я должна ему все сказать.
Перед тем как нажать на звонок, я замерла и выдохнула. Не знаю, возможно, во мне жила слабая надежда, что мы все выясним и окажется, что Сергей врал и что все произошедшее – сплошное недоразумение. Мы все выясним, и он снова будет обнимать меня и гладить по волосам, а я, слыша его дыхание, буду тихо таять. Но все пошло по-другому.
Глава 29
Букет ромашек
ДАНЯ ОТКРЫЛ ДВЕРЬ не сразу и удивленно уставился на меня. А я на него. Потому что он был без футболки, и я, сама на себя злясь, не могла оторвать взгляда от его широких плеч и груди, под тонкой кожей которых прорисовывались мышцы. А потом и вовсе перевела взгляд на живот, на кубики пресса. Возможно, Даня был не так уж и накачан, но фигура у него все-таки радовала глаз. Черт, Даша, куда ты пялишься?! Он просто красивый ублюдок, не более!
Меня одолевали желания: или ласково коснуться Матвеева, или влепить ему пощечину за вчерашнее.
– Что? – наконец спросил он.
– Хочу поговорить. Можно? – прямо сказала я.
– О чем?
И в это время я увидела женские босоножки – изящные, из белой кожи, на тонком высоком каблучке. Они аккуратно стояли на коврике рядом с кедами Дани. И это явно была не обувь тети Тани. Она не носит такие высокие каблуки.
– У тебя кто-то в гостях? – спросила я.
Черт, Громкоговоритель. Но в это время из гостиной вышла… Каролина Серебрякова.
Высокая. Стройная. Повзрослевшая. И красивая, словно модель из инстаграма с сотней тысяч подписчиков. Прямые льняные волосы, точеное личико, черты с восьмого класса несколько заострились, летнее платье в тон босоножкам, перехваченное на поясе тонким голубым ремешком, – Каролина стала еще более яркой, но улыбалась все так же мягко.
– Привет, – сказала она мне милым голосом.
– Привет, – хрипло ответила я. – Извините, что помешала. Нам надо поговорить, – повторила я, глядя на Даню.
Девочка для тела была вчера. А сегодня уже девочка для души…
– Это может подождать? – спросил Матвеев.
– Нет, – отрезала я.
– Ок. Каролина, подожди в гостиной, – сказал Даня, жестом приглашая меня в квартиру.
Меня он повел в свою комнату. Когда я проходила мимо комнаты, куда отправилась Каролина, то увидела цветы в вазе – красивый букет ромашек в серебристой упаковке. Сердце сжалось – небось купил для своей «душевной» малышки. Ненависть вновь ярко вспыхнула во мне и росчерком молнии рассекла мысли.
Я села на его диван, а он остался стоять напротив, засунув руки в карманы спортивных штанов. Взгляд Матвеева был изучающим и… горящим. Будто он ненавидел меня в эти минуты так же сильно, как я его.
– Что хотела? – спросил он.
– Спасибо, что «дождался» меня вчера, Матвеев, – сказала я. – Глупо было верить тебе в очередной раз. Очень глупо.
Его лицо стало словно каменным.
– И что дальше? – дерзко спросил он.
– Наверное, тебе плевать, что ты меня разочаровал. И плевать, что я, как дура, помчалась следом за вами, надеясь догнать, – потому что верила. Плевать, что бежала на берег в темноте, шлепая по лужам. И сидела на берегу одна, пока ты развлекался с друзьями и своей девушкой. Тебе на все плевать, Матвеев, я знаю, – горячо говорила я, не сводя с него глаз.
– Раз знаешь, зачем пришла? – холодно и как-то отстраненно спросил он.
Мои слова не нравились Дане – я это прекрасно видела. Его плечи напряглись, а пальцы сжались в кулаки, но он заметил это и расслабил их.
