Неожиданно послышался шум, и из ущелья выступил отряд вооруженных копьями и дубинками гоблинов.
– Ловите самых сочных! – скомандовал вожак. – Ох и славный же у нас будет обед!
Гоблины принялись хватать нимф, те испуганно заверещали, и прилегший было вздремнуть Стэнли навострил уши. Затем он поднялся, выпустил струю пара и затопал навстречу лиходеям.
– Дракон! – завопили гоблины. – Спасайся, кто может!
Отпустив барахтавшихся пленниц, незадачливые охотники со всех ног понеслись к ущелью.
Стэнли выпустил разбойникам вдогонку струю пара, основательно обварив им зады. Как только гоблины исчезли, фавны с нимфами вернулись к своим забавам. Кажется, они тут же забыли о недавней угрозе.
Гранди покачал головой:
– Сдается мне, я понимаю, почему он не может уйти. Фавны и нимфы совершенно беспомощны. Они не только сражаться, но и прятаться толком не умеют. Пугаются, видя зло, но забывают о нем, едва опасность миновала. Если Стэнли уйдет, их всех перебьют – не гоблины, так другие злые твари.
– Да, – согласилась Рапунцель, – забрав дракона, мы оставим этот народ беззащитным.
– Но я обязался доставить Стэнли в замок Ругна. Мой долг довести Поиск до конца.
– Даже такой ценой? – спросила девушка.
– Сам не знаю.
Гранди действительно не знал, что делать, – выбор перед ним стоял нелегкий. Он не мог отступиться, но не хотел лишать фавнов с нимфами единственной защиты от опасных соседей.
Ближе к вечеру обитатели долины натащили всякой вкуснятины, какую только можно было отыскать в лесу, на горе и в озере, и закатили веселый пир. Гостей, естественно, пригласили разделить трапезу, но Гранди кусок в горло не лез. Он ломал голову, пытаясь найти выход из сложившегося положения. Над долиной сгустились сумерки, и Храповик вдруг испуганно заметался.
– Тень! – закричал он по-чудовищному. – Ко мне тянется тень!
– Ну и что? – удивился Гранди. – Ты ведь всегда жил в темноте.
– Я боюсь темноты. Она ужасна.
– Да что с тобой? – растерянно спросил голем.
– Сам не знаю, – признался Храповик. – Знаю только, что меня манит свет, а темнота пугает.
– Но под твоей кроватью темно.
– Кровать! – вскричал Храповик. – Какой кошмар! Мне надо держаться подальше от нее.
– В чем дело? – поинтересовалась Рапунцель.
– Храп, похоже, спятил; Боится темноты и не хочет лезть под кровать.
Девушка рассмеялась:
– Это все наоборотное дерево.
– Ну конечно! – сообразил наконец Гранди. – Выбрось щепку, – сказал он Храповику на его наречии.
Тот сделал, как велено, и тут же скрылся под кроватью, не желая больше оставаться на свету. Подкроватное чудовище снова стало самим собой.
Проверю-ка я, все ли с ним в порядке, – заявила Рапунцель.
Она вскарабкалась на кровать, приняла человеческий рост и свесила ножки вниз. Храповик цапнул ее за лодыжку. Девушка взвизгнула, подтянула ноги и удовлетворенно заявила, что за подкроватное чудовище можно не беспокоиться.
Но ее поступок не укрылся от любопытных нимф.
– Я тоже хочу попробовать! – воскликнула одна реада и, плюхнувшись на кровать, опустила вниз стройные ноги.
Храповик, естественно, ухватил ее за лодыжку.
– 0-о-о-ой! – радостно взвизгнула нимфа, подскакивая на матрасе.
Остальные последовали ее примеру, и вечерняя долина огласилась веселыми криками. Одна дриада, потеряв равновесие, свалилась под кровать.
– Ой, – крикнула она, – он весь из рук!
Послышался звук, подозрительно похожий на поцелуй, и хохочущая нимфа выкатилась наружу.
Подкроватное чудовище явно пользовалось успехом. Зато Стэнли, как приметил голем, сделался в три раза зеленее обычного. Три года дракон находился в центре внимания и сейчас явно испытывал досаду. Гранди засеменил к паровику.
– Уж не знаю, может, тебе и неинтересно, – заговорил он по-драконьи, – но в замке Ругна одна маленькая девочка все глазенки проплакала по пропавшему дракону.
Стэнли вздохнул, выдохнув тучу пара:
– Конечно, я бы не отказался вновь побывать в замке Ругна. Но что будет с этими славными фавнами и нимфами?
На это у Гранди ответа не было. Нимфы к тому времени уже закончили свою игру, и голем вернулся на кровать.
– Уже темно, – воскликнула одна из беззаботных красавиц, – пора спать!
В считанные мгновения фавны и нимфы устроились кому где удобнее. Неуемное веселье сменилось безмятежным покоем. Стэнли улегся поперек тропы, надежно перекрыв доступ в долину, и вскоре тоже задремал.
Джордан с Панихидой укрылись под кроной дуба. К тому времени Панихида уже приняла человеческий рост, но оставалась призрачной.
Чтобы уплотниться, ей требовался еще час.
Кровать осталась в распоряжении Гранди и Рапунцель. Девушка снова уменьшилась. В отличие от Панихиды она не умела менять обличье, зато уменьшалась или увеличивалась мгновенно.
Мало кто в Ксанфе, кроме волшебников и волшебниц, обладал талантом такого уровня. Правда, принц Дольф способен мгновенно принимать любой размер и облик, но он волшебник и вполне может стать королем, если Айви по какой-то причине откажется от престола.
– Эй, Гранди! – позвал из-под кровати Храповик.
– Я здесь, – откликнулся голем.
– Должен заметить, что твоего дракона мы нашли. А как насчет романтического приключения для меня? Помнится, наш уговор включал и это.
Гранди растерянно взглянул на Рапунцель.
– Я догадываюсь, о чем он спрашивает, – промолвила девушка.
– О том самом. Но что ему ответить?
– Правду, конечно. Что-что, а это он заслужил.
– Но…
– Храповик, – решительно заявила Рапунцель, – мне очень жаль, но подкроватных чудовищ женского пола не бывает.
– Как я и подозревал, – пробормотал Храповик, и Гранди перевел его слова девушке. Сам Храповик человечий язык понимал прекрасно, но говорить на нем не умел.
– Но не стоит отчаиваться, – заверила подкроватное чудовище девушка. – Кажется, ты очень понравился нимфам.
– Они мне тоже, – печально откликнулся Храповик. – Но я не могу поселиться с ними.
Здесь живет Стэнли.
Увы, подумал Гранди, Ксанф полон грустной иронии. Дракон хочет вернуться в замок Ругна, но должен оставаться в долине, тогда как Храповик и рад бы остаться, но вынужден будет воротиться.
– Все образуется, – уверенно заявила Рапунцель.
Наивная вера в то, что все закончится хорошо, делала ее отчасти похожей на нимфу. К сожалению, голем смотрел на вещи иначе. Поиск оказался куда более трудным делом, чем представлялось вначале.
