Сверкнув глазами, Ульфгер склонился к ним.
– Настало время призвать народ Авалона к войне! Сейчас же, пока еще не поздно! Пока у нас еще есть союзники в мире людей!
Владычица скорбно взглянула на него.
– Ульфгер, отчего ты так спешишь расстаться с детством? Ведь совсем скоро вся тяжесть этого мира ляжет на твои плечи, и ты будешь тосковать по этим временам. Чего бы я только ни сделала, чтобы хоть на день вернуть мою беззаботную юность…
– Модрон, – скривился Ульфгер, – не понимаю, при чем тут мой возраст?
Разом очнувшись от дремы, Питер поднял взгляд.
– Злые люди? Они идут сюда?
– Нет, Питер, – ответила Владычица. – Нет. Сюда им не пройти. Этого я ни за что не допущу.
Вручив Питеру пирожное со взбитыми сливками, Владычица спустила его на пол.
– Ульфгер, окажи мне любезность: отведи этого мальчика на двор, к другим детям. Ступайте, поиграйте.
Питер навострил уши. Здесь есть другие дети, и с ними можно поиграть?
– Я не нянька! – огрызнулся Ульфгер.
– Ульфгер, ты не понял. Я и тебя прошу поиграть. Побегать. Построить что-нибудь. Что-нибудь сломать. Забраться на дерево. Извозиться в грязи. Напроказничать. Поразвлечься от души.
Ульфгер взглянул на нее так, точно она повредилась умом.
– Попробуй. Хотя бы разок. Ради меня.
– Нет. Я хочу послушать о путешествии Таннгноста.
– Услышишь в свое время. Уж твоя матушка об этом позаботится. А сейчас я желаю, чтобы ты отвел Питера во двор.
Но Ульфгер не сдвинулся с места.
– Ульфгер, прошу тебя. Позже поговорим. Обещаю.
Ульфгер скривился так, будто ему вонзили нож в живот.
– Хорошо, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.
Владычица коснулась его плеча.
– Ульфгер, надеюсь, Аваллах явит нам чудо, и ты опомнишься и увидишь, во что превратила тебя эта женщина. Надеюсь, ты поймешь это прежде, чем твое детство уйдет навсегда.
Ульфгер развернулся и направился к выходу. Питер неуверенно взглянул на Владычицу. Та кивнула, и он поспешно вышел из зала вслед за рослым мальчишкой.
Питер догнал Ульфгера в коридоре. Высокий мальчишка стоял у стены, разглядывая искусно вышитый гобелен. На картине был изображен рослый и сильный человек с длинным черным мечом, в плаще, в шлеме, увенчанном огромными лосиными рогами. Шлем закрывал лицо, но глаза величественного воина ярко сверкали в прорезях лицевой пластины.
Откуда-то издали, со стороны входа, доносились детские крики. Питер кашлянул.
– Э-э… Ульфгер…
Рослый мальчишка не откликнулся и даже не шелохнулся – он продолжал стоять, уставившись на гобелен.
– Эгей, Ульфгер! – позвал Питер.
– Ты будешь обращаться ко мне «лорд Ульфгер», – сказал высокий мальчишка, не отводя от гобелена глаз.
– Лорд Ульфгер, так мы пойдем играть?
– Это мой отец, – сказал Ульфгер. – Рогатый. Он правит лесом, – с этими словами он перешел к следующему гобелену. – А это… это моя мать, – он склонил голову перед портретом. С портрета смотрела на Питера узколицая женщина с острым взглядом. Казалось, этот взгляд оценивает его, пронзает его насквозь. – Королева Эайлинн из эльфийской династии Норрентол.
В тоне высокого мальчишки Питеру почудилась насмешка. Он не сумел понять, в чем тут дело. Преклоняется ли этот мальчишка перед королевой, или, наоборот, за что-то в обиде на нее? «Наверное, и то и другое», – решил он.
– Родство с ними делает меня лордом, – продолжал мальчишка, взглянув на Питера так, будто чего-то ждал. – Войдя в возраст, я буду править всем Авалоном.
– Хорошо, – кивнул Питер. – Так мы идем играть?
– Попробуй: «лорд Ульфгер, нельзя ли нам пойти играть?»
– Лорд Ульфгер, нельзя ли нам пойти играть?
Ульфгер перешел к следующему гобелену. Этот портрет Питер узнал сразу же – здесь была изображена Владычица. На портрете она выглядела могущественной и доброй, взор ее ярко сиял.
– Модрон… Сплошные причуды и капризы, песни и сантименты, – с встревоженным видом сказал Ульфгер. – Она не создана для власти.
Питер с тоской взглянул в конец коридора. Ему очень хотелось поиграть с другими ребятами, и он никак не мог понять, зачем им стоять здесь, разглядывая скучные портреты.
– Она старается, – продолжал Ульфгер. – Порой даже кажется, будто она на что-то способна. Сегодня – там, за круглым столом – я думал, что она сумеет заставить всех понять, как высоки ставки, повести их за собой. Но нет, ее настроения изменчивы, как ветер. Любая безделица, вроде поющего мальчишки – и она забывает обо всем.
Ульфгер взглянул на Питера, буквально пронзив его взглядом. Питер поежился и тревожно оглядел пустой коридор.
– Ты восхищаешься ею? – спросил Ульфгер после недолгого молчания.
Питер кивнул.
– Хочешь ее заботы? – Ульфгер подался вперед, голос его с каждым словом звучал все жестче. – Ее внимания? Ее слепой материнской любви?
Питер отступил на шаг.
– Ну конечно, а что тебе еще остается? Она, несомненно, околдовала тебя. Но слушай меня. Ты для нее – лишь отдушина, жалкая замена несчастному утраченному Мабону. Она всего-навсего пытается заткнуть эту незаживающую кровавую рану в своем сердце, – он глубоко вздохнул. – До этой утраты, до похищения сына, она была много сильнее. А теперь кроме своего Мабона и думать ни о чем не желает. Поэтому, а вовсе не ради блага Авалона, она и проводит столько времени в Храме Аваллаха. Надеется, что Аваллах подскажет, где искать сына.
Последние слова прозвучали, будто плевок.
– Поэтому и притащила ко двору приемное дитя с чудесными песенками, – на его губах заиграла странная улыбка. – А эти-то, дурачье, засияли, захлопали, смахнули сентиментальную слезу – и вновь пьянствовать, обжираться, да резвиться, пока Авалон ускользает из-под самых ног! – он яростно скрипнул зубами. – Когда приду к власти, тут же положу конец их беспутству. И Дивные станут грозной силой, а имя Ульфгера будут произносить боязливым шепотом. Мы заставим род людской помнить свое место и больше не будем прятаться за Туманом Владычицы!
– Ульфгер… то есть, лорд Ульфгер, – сказал Питер, – так мы играть-то пойдем?
– Играть? Играть?! – ощетинился Ульфгер. – Резвиться с мальчишками и девчонками, визжать, хохотать? И это – все, о чем ты можешь думать?
Питер от всей души кивнул.
– Идем, – вздохнул Ульфгер.
– А как поступить в стражу Владычицы? – спросил Питер.
Ульфгер взглянул на него сверху вниз и усмехнулся. Только сейчас, идя рядом, Питер понял, как высок этот мальчишка. Он уже обогнал ростом эльфов, но, в отличие от них, был крепок сложением, широк в груди и больше напоминал людей, с которыми Питеру довелось столкнуться.
