Эксперимент начат; статист послушно выполняет все указания эксперта, но нет, не получается: брызги красных чернил вообще не попадают на стену, правая рука на успевает опачкаться «кровью», и вдобавок статист жалуется, что ему неудобно выворачивать руку, чтобы попасть макетом ножа в «место ранения».
Вторая серия эксперимента: статист вводит «нож» в «рану» и извлекает его стоя. Уже лучше — брызги красных чернил почти точно ложатся на фотографию следов крови, но не успевает опачкаться рука, и так же неудобно ударять себя правой рукой под правую же ключицу.
Еще несколько вариантов причинения повреждения рассматриваются по предложению Вадима Петровича. И данных следственного и экспертного экспериментов оказывается достаточно, чтобы профессором Петровым был обоснован вывод о возможности нахождения травмирующего орудия — ножа — в руке самого потерпевшего, но при условии дополнительного воздействия на его руку, иными словами, если кто-то другой сжал его руку с ножом и повернул ее так, что клинок оказался направленным в тело потерпевшего.
Заключение экспертизы еще не легло на мой стол, когда вдова сама пришла в прокуратуру. Присутствие на следственном эксперименте так подействовало на нее, что она решила рассказать, как все было на самом деле. Муж действительно скандалил в тот вечер и в пьяном угаре бросился на нее с ножом. Ей пришлось защищаться. Она схватила его руку с ножом и стала отжимать клинок от своей груди. Поскольку муж был ниже ее ростом да еще и пьян, ей удалось легко справиться с ним. Она вывернула его руку с ножом так, что теперь клинок был обращен в его грудь.
Вырывая руку, он качнулся вперед, и нож вошел в его тело. Муж навалился на нее, прижав к себе согнутую руку с ножом и тем самым вогнав клинок в свою грудь до упора. Его рука, державшая нож, оказалась в крови. Женщина в испуге отпрянула, отпустив его. Муж удивленно посмотрел на нее, выдернул нож из раны и упал…
Неудивительно, что молодые следователи смотрели на Вадима Петровича как на волшебника, способного решить, казалось бы, неразрешимые проблемы. Да так оно и было.
В следующий раз я зашла в тупик, пытаясь доказать вину фигурантов в причинении тяжких телесных повреждений. Придя за советом к Вадиму Петровичу, я рассказала ему такую историю.
Жили-были двое парнишек, выпускники вспомогательной школы, для умственно отсталых. Местные пьяницы пользовались их добротой и недалекостью и превратили квартиру ребят в распивочную. В один прекрасный день некий Паша-Слон привел к ним, «водки попить», незнакомую женщину.
Ох, и намучилась же я потом с установлением ее личности! Позже выяснилось, что она была, в общем-то, приличной женщиной, но на почве разрыва с мужем слегка повредилась в уме и время от времени, в периоды помрачения сознания, уходила из дома, прибивалась к сомнительным компаниям и проводила в них время, а потом возвращалась домой.
В тот вечер, 1 июля, они пьянствовали до тех пор, пока Паша-Слон не заявил громогласно, что у него пропали деньги. Сначала в воспитательных целях он избил и обыскал всех присутствовавших, затем, поскольку принятые меры не дали результата, он стал искать деньги в нетрадиционных местах хранения, в том числе — во внутренностях собутыльницы, на тот момент уже бесчувственной от выпитого алкоголя и поэтому не протестовавшей.
Когда Паша вынул из ее тела свою руку, окровавленную по локоть, компании стало плохо. Деньги, однако, так и не нашлись.
Все улеглись спать, а утром обнаружили хладный труп своей случайной собутыльницы, лежавший в огромной луже крови. Паша, однако, спокойно покинул квартиру, а на вопрос хозяев, что же делать с телом, хладнокровно предложил вынести даму на улицу и бросить на травке — мол, будто загорает.
Два умственно отсталых хозяина сначала уничтожили все следы преступления: вынесли на помойку и сожгли тахту, на которой лежало тело, перенесли труп в подвал, оторвали дома плинтус и тщательно убрали все следы крови. А после этого пошли признаваться в милицию.
В милиции им не поверили. А поскольку те проявляли настойчивость, им по-дружески сказали: «Ребята, она, наверное, пьяная была, когда вы ее в подвал тащили; а сейчас она уже проспалась и ушла…»
Ребята вернулись в подвал и проверили — нет, тело так и лежало на трубе теплоцентрали и разлагалось, мягкие ткани уже просто текли по трубе. Убедившись, что труп на своем месте, они вернулись в отделение милиции и стали на этом настаивать. К тому времени прошло уже двенадцать дней с момента происшествия. Когда труп попал на секционный стол, мягких тканей уже практически не осталось; естественным последствием этого явился патологоанатомический диагноз: «Причина смерти не установлена».
Итак, свидетели утверждали, что к смерти женщину привели действия Паши; он категорически отрицал, что применял к женщине какое-либо насилие; морфологических признаков применения насилия при вскрытии выявлено не было по причине далеко зашедших гнилостных изменений трупа.
При такой ситуации направлять дело в суд было немыслимо. Но и приостанавливать дело в связи с неустановлением лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности, рука не поднималась.
И прекращать дело было нельзя: ведь умерла же она от чего-то!
Все встало на свои места, когда я обсудила дело с Вадимом Петровичем.
— Нам нужно установить причину смерти потерпевшей, — сказал он. — А если это невозможно сделать путем патологоанатомического исследования, значит, надо прийти к диагнозу следственным путем! Какие в деле есть данные, которые могли бы помочь выдвинуть версию о причине смерти?
— Есть показания о кровотечении у потерпевшей, о луже крови, в которой лежал труп.
— Так, хорошо; а кроме того, ведь есть показания свидетелей о введении Пашей руки во внутреннюю полость тела потерпевшей; и это единственное место, которое могло быть повреждено и стать источником кровотечения, — отметил Вадим Петрович, внимательно изучивший акт судебно-медицинского исследования трупа. — Каких-либо повреждений, которые могли кровоточить, эксперт-танатолог на сохранившихся кожных покровах не обнаружил. А если бы кровотечение было внутренним, тело не лежало бы в луже крови. Значит, логично предположить, что единственной причиной смерти в этой ситуации явилась кровопотеря.
— Но ведь обстановка преступления уничтожена, следы крови убраны и замыты, они даже плинтус подняли и обои окровавленные отодрали, — возразила я. — А для того чтобы сделать вывод о том, могла ли кровопотеря быть причиной смерти, необходимо точно знать, какое количество крови потеряла потерпевшая.
— Ну так установите это! — улыбнулся Вадим Петрович.
— Но как?!
— Думайте, коллега, думайте!
— А что, если взять какую-нибудь жидкость, по консистенции похожую на кровь… — нерешительно начала я.
— Умница, коллега! Только зачем же так сложно — «жидкость, по консистенции похожую…». Надо взять именно ту жидкость, которая нас интересует, — кровь. А вернее, отбракованный материал со станции переливания крови. И предложить свидетелям разлить на полу то количество крови, которое они убрали после того, как вынесли труп. А на основании результатов следственного эксперимента, замерив то количество крови, которое разольют свидетели, мы будем судить о том, могла ли причиной смерти стать кровопотеря.
