Несмотря на настойчивые просьбы Стива, который требовал, чтобы Де Лаурентис и съемочная группа учитывали отсутствие у него режиссерского опыта, ему редко делали замечания, практически предоставив зеленому новичку полную свободу действий. «Вместе с первыми успехами приходит и осознание силы, которое распространяется на окружающих: люди видят, что ты лажаешь, и все равно просто отходят в сторонку и не вмешиваются», — сетовал он, называя происходящее «синдромом голого короля».
«Хотел бы я, чтобы кто-то заранее рассказал, на что я подписываюсь и какой это изнурительный труд. Я не подозревал, что окажусь полнейшим профаном в вопросах механики и политики кинопроизводства. Да и где это видано, чтобы с режиссером нянчились как с малым дитем, словно боясь отнять у ребенка конфету! Никто не горит желанием сообщать плохие новости».
Разумеется, общение не упрощал тот факт, что съемочная группа, состоявшая преимущественно из итальянцев (Де Лаурентис привез команду аж из самой Италии), плохо знала английский, а Стив не говорил по-итальянски, — соответственно на комментарии и указания, которые в обычных условиях заняли бы минуту-две, уходило десять, а то и все двадцать минут.
Позднее Кинг признался, что ему жутко не понравилось быть режиссером: «Слишком похоже на обычную работу. Сплошная трата времени и сил. Тэбби и детям приходилось нелегко; невозможно представить, чтобы я снова заставил их пройти через такое испытание».
Год спустя фильм вышел на экраны; параллельно телеканал Эм-ти-ви предложил Стиву поработать приглашенным виджеем — в течение целой недели, чтобы его появление в эфире совпало с премьерой. В ту неделю он крутил многие из своих любимых клипов, в том числе «Кто кого» группы AC/DC, «Давай почувствуй шум», «Куайет Райот» и «Подсел на любовь» Роберта Палмера.
Пока Стив работал над фильмом, в Северной Каролине вступил в силу новый антипорнографический закон. Всю свою жизнь являвшийся ярым поборником свободы слова (в конце концов, цензура, помимо прочего, напрямую угрожала его достатку), Кинг увидел закон в действии: «Едва законопроект утвердили — то есть где-то в промежутке между вечером вторника и утром среды, — с прилавков магазинчика, где я покупаю утреннюю газету и затариваюсь запасом пива на вечер, исчезли все выпуски „Плейбоя“ и „Пентхауса“. Как ветром сдуло — словно посреди ночи город посетила порнофея».
Еще одним поводом для беспокойства стала растущая наркозависимость писателя. «Проблема с этим фильмом заключалась в том, что к тому времени я уже крепко подсел на кокаин, на съемки приходил обдолбанный наглухо и, если честно, понятия не имел, что творю», — признавался он позднее. Редактор Чак Веррилл, заглянувший в гости к Кингу во время окончательного монтажа, был шокирован произошедшими в писателе переменами: «Он горстями поедал таблетки, запивая их жидкостью для полоскания рта. Дело даже не в его поведении — по крайней мере язык у Стива не заплетался, — но видок у него был еще тот, совершенно убитый».
Тучи над головой писателя сгущались. Сэнди Фиппен прекрасно помнит, как однажды ночью тот угодил в вытрезвитель при полицейском участке Бангора. К тому моменту Стив уже некоторое время жил один в брюерской квартире — терпение Тэбби в конце концов лопнуло, и она вышвырнула мужа из дома.
Стив, который никогда себе не отказывал в банке пива во время презентаций, не забывал прихватить с собой упаковку-другую и на благотворительные вечера. Фиппен в то время работал библиотекарем в Хэнкок-Пойнте, дачном поселке, расположенном милях в сорока от Бангора. В 1982 году он пригласил Стива выступить в местной церкви; целью мероприятия было собрать средства на починку крыши библиотеки. Кинг заливал пиво в старый белый кувшин, притворяясь, что пьет воду. Но правду не скроешь: некоторые дамы были так шокированы подобной наглостью — пиво! в церкви! — что демонстративно вышли из здания.
Аналогичный случай имел место в 1986 году, на чтениях, которые Кинг давал в библиотеке Виргиния-Бич. Через пятнадцать минут после начала выступления он достал из внутреннего кармана банку с пивом и выкрикнул в толпу: «Кто сегодня пойдет на „Серебряную пулю“?» Прикончив первую банку, он с хлопком открыл вторую и закурил сигарету. На следующий день кое-кто из присутствовавших в зале позвонил в библиотеку с жалобами.
Впрочем, Кинг, чья писательская карьера благополучно миновала двенадцатилетний рубеж, выглядел несокрушимым — казалось, никто и ничто не может его остановить. Он творил, несмотря на выпивку и кокаин.
Стив продолжал отрицать существование проблемы с наркотиками и алкоголем, утверждая, что может бросить в любой момент, стоит только захотеть. Увы, в глубине души бросать он не хотел: зачем, если можно и дальше кайфовать? На то, чтобы Стив решил завязать с наркотиками, требовалась серьезная причина.
В октябре 1985 года Кинг побил свой предыдущий рекорд — сразу четыре книги писателя ворвались в рейтинг бестселлеров «Нью-Йорк таймс»: «Команда скелетов» в переплете, а также «Худеющий», «Талисман» и «Книги Бахмана» — в мягкой обложке.
Тем временем литературный агент Кинга Кирби Маккоули также попал в заголовки газет, выторговав у издательства «Нью американ лайбрари» десятимиллионный контракт на две книги своего клиента, причем на сенсационных условиях. Ранее стандартная сделка предусматривала передачу авторских прав на весь срок их существования, но Кинг решил, что пятнадцати лет вполне достаточно. Если по их истечении рекламная и рыночная политика издателя будет по-прежнему устраивать писателя, он продлит срок действия контракта еще на пятнадцать лет. В противном случае подыщет себе новое издательство.
«Мы больше не продаем книги, мы сдаем их в аренду», — заявил Стив.
Подобное нововведение выглядело радикальным даже для столь популярного автора, как Кинг; многие издательства были этому совсем не рады, поскольку опасались, что в будущем и другие всемирно известные писатели могут перенять эту порочную, с точки зрения издателей, практику.
Впрочем, сам Стив, несмотря на восьмизначные гонорары, не мог поверить в собственное богатство. «В принципе я бы хотел стать Скруджем Макдаком: рассовать все свои деньги по бесплатным пакетам из супермаркета и держать их всегда под рукой, в собственном денежном хранилище. Может, тогда бы я поверил, что разбогател».
И еще он заговорил об отдыхе: «Я хочу разобраться со всем, что на себя взвалил, расчистить завалы и больше не брать никаких обязательств. И тогда я просто сяду и хорошенько отдохну». Вот как он описал свой идеальный день: «Проснувшись утром, я беру в руки книжку, устраиваюсь где-нибудь в укромном уголке и читаю весь день напролет — если не считать утренней прогулки, перерыва на обед, во время которого я съедаю гамбургер-другой в „Макдоналдсе“, и послеобеденной прогулки».
Однако Кинг прекрасно понимал, что это лишь пустые мечты. «Скука смертная. Да я бы взвыл уже на второй неделе такой жизни. У каждого должна быть цель, голубая мечта, которой мы тешимся время от времени».
Кстати, в 1986 году он перенес свой кабинет из дома в здание бывших казарм национальной гвардии на Флорида-авеню в Бангоре, находившееся недалеко от аэропорта, за электростанцией «Дженерал электрик», по соседству с рыбоперерабатывающим заводом. По мнению друга Стива Тони Мэджистрейла, он выбрал подходящее место: «Это сердце Бангора, идеальный выбор для Стива, который рос в бедных фабричных кварталах». Навещая Кинга в Бангоре, Мэджистрейл всегда настаивал на встрече там, а не дома, потому что, на его взгляд, именно там он видел привычного, «настоящего» Стива.
