Двадцать восьмого июня Председатель добавил к тексту Дэна только два абзаца, в которых все же похвалил его войска за то, что те «отвлекли на себя большое число войск врага, чем полностью сорвали его контрреволюционный план перенести войну в освобожденные районы». «Если… мы забудем о наших достижениях… это будет совершенно неправильно и равносильно правооппортунистической точке зрения», — подчеркнул он. После чего направил этот документ уже от имени ЦК всем бюро и подбюро Центрального комитета, а также фронтовым комитетам272.
Между тем положение Гоминьдана в 1948 году стало критическим. И не только потому, что войска Лю и Дэна действительно в военно-оперативном плане сыграли свою роль. Гоминьдановская армия и без того начала стремительно отступать, и Чан Кайши оказался бессилен выправить положение. Госсекретарь США Дин Ачесон, сменивший Маршалла в начале января 1949 года, констатировал: «Долгая борьба серьезно ослабила китайское правительство не только в военном и экономическом, но и в политическом и моральном отношениях… [Еще в годы войны с Японией] они [гоминьдановцы]… утонули в коррупции, борьбе за места и власть, оказавшись в зависимости от Соединенных Штатов, которые за них должны были выиграть войну и обезопасить их режим… Массы китайского народа [уже тогда] все больше и больше теряли доверие к правительству… [1947-й — первая половина 1948 года] показали, что их [гоминьдановцев] кажущаяся сила была иллюзорной, а их победы — построены на песке»273.
Остро давала себя знать и неспособность гоминьдановского правительства стимулировать экономическое развитие. В 1946 году в стране началась инфляция274. Резко усилилось забастовочное движение: в одном Шанхае в 1946 году произошло 1716 стачек. Весной 1948 года правительство вынуждено было ввести карточки на продовольствие во всех крупных городах и, чтобы как-то увеличить запасы зерна, ввело принудительные закупки его по заниженным ценам275. Однако это последнее мероприятие оттолкнуло от Гоминьдана его естественного союзника — зажиточного крестьянина.
В общем, войска Чан Кайши «утратили волю к победе, а его правительство — поддержку народа», — сделал вывод Ачесон, подчеркнув, что «коммунисты, напротив, благодаря безжалостной дисциплине и фанатичной вере смогли представить себя защитниками и освободителями народа. Националистические армии [никому] не нужно было побеждать; они [сами] развалились. История вновь и вновь доказывает, что режим без веры в себя и армия без морального духа не могут выдержать испытание сражением»276.
Двадцать пятого апреля 1948 года коммунисты вновь взяли Яньань. К июню того же года армия Гоминьдана сократилась до 3 миллионов 650 тысяч человек, в то время как вооруженные силы компартии возросли до 2 миллионов 800 тысяч277.
К тому времени, в конце февраля 1948 года, Дэн вместе с армией уже покинул горы Дабе. Он выполнил свою задачу, а потому мог отойти к северу от Хуайхэ. Теперь Народно-освободительная армия Китая готовилась начать широкомасштабное наступление на войска Чан Кайши.
К осени 1948 года дало себя знать и изменение аграрной политики компартии. «Новая демократия» повсеместно вызывала симпатию и поддержку населения. Разочаровавшиеся в Гоминьдане зажиточные крестьяне с удовлетворением воспринимали отказ коммунистов от левизны в аграрном вопросе. В итоге компартия смогла объединить вокруг себя различные политические силы. И именно это имело решающее значение.
С 8 по 13 сентября 1948 года Дэн принял участие в расширенном заседании Политбюро. Проходило оно в деревне Сибайпо, которая после прихода туда в мае того же года отрядов Мао Цзэдуна стала новой столицей коммунистического Китая. Заседание поставило перед партией и Народно-освободительной армией задачу в течение примерно трех лет в основном разгромить гоминьдановский режим278.
После этого с сентября 1948-го по январь 1949 года коммунистические войска провели три крупнейшие стратегические операции. Одну — в Маньчжурии, другую — в Восточном Китае и третью — в районе Бэйпин — Тяньцинь. В результате было уничтожено более полутора миллионов солдат и офицеров противника, взяты несколько больших городов, в том числе сам Бэйпин.
Что касается Дэна, то он вместе с Лю Бочэном и Чэнь И (командующим и политкомиссаром полевой армии Восточного Китая) активно участвовал в планировании и осуществлении второй операции, проведенной в ноябре 1948-го — январе 1949 года. Операция называлась Хуайхайской — по реке Хуайхэ и городу Хайчжоу на берегу Желтого моря, между которыми она осуществлялась. Накануне сражения Военный совет ЦК постановил образовать Генеральный фронтовой комитет для объединения командования фронтом. В него вошли пять человек: Дэн, Лю Бочэн, Чэнь И, а также заместители последнего Су Юй и Тань Чжэньлинь. Секретарем комитета стал Дэн279.
Основные решения принимала тройка: Дэн, Лю и Чэнь. Они хорошо ладили, так как давно знали друг друга. К тому же все трое были сычуаньцами, говорили на одном диалекте, любили шумные застолья и шутки, но когда дело доходило до серьезных вещей, проявляли решимость и волю. Только внешне они не походили друг на друга: долговязый Лю Бочэн, массивный Чэнь И и коротышка Дэн.
Последний, впрочем, играл в триумвирате главную роль. И в войсках это хорошо понимали. Все знали, что сам Мао, назначив Дэна секретарем фронтового комитета, объявил: «Я передаю тебе право командования»280. Большинство бойцов и командиров с уважением относились ко всем членам тройки, но боялись именно Дэна. Ведь тот при поддержке Председателя сосредоточил в руках громадную власть и, пользуясь этим, стал проявлять по отношению ко всем подчиненным — и на фронте, и в тылу — исключительную требовательность, а к нарушителям дисциплины — беспощадность. К тому же зарекомендовал себя не только сильным партийным организатором, но и неплохим военным стратегом. Долгое время общаясь с Лю Бочэном, он научился довольно хорошо разбираться в тонкостях военной науки. По всем оперативным вопросам штабные работники обращались прежде всего к нему и следовали его указаниям281.
Победа в Хуайхайском сражении предопределила крах гоминьдановского режима. В марте 1949 года Дэн участвовал в работе 2-го пленума ЦК Компартии Китая все в той же деревушке Сибайпо, куда прибыл на этот раз вместе с Чэнь И и Тань Чжэньлинем (Лю Бочэн и Су Юй остались на фронте). На этом пленуме Мао, предвкушая триумф революции, по существу обосновал курс на уничтожение национальной буржуазии как класса282. Дэна это не смутило. Он настолько верил в Председателя, что готов был поддержать любую его политику: хоть левую, хоть правую. А Мао в то время действительно бросало из стороны в сторону. Еще в сентябре 1948 года, за полгода до 2-го пленума, участвуя в расширенном заседании Политбюро, Дэн не мог не обратить внимания на то, что Председатель, сам только что выступавший против излишней левизны в аграрном вопросе, объявил, что в период «новой демократии» социалистический сектор станет ведущим в народном хозяйстве, поскольку бюрократический капитал, а равно и не принадлежавшие бюрократическому капиталу крупные промышленные, торговые и банковские предприятия перейдут после революции в собственность государства. В этой связи, сказал он, «мы должны говорить о социалистическом характере [экономики], несмотря на то что [она]… в целом будет еще новодемократической»283. Мао явно стремился выйти за ограниченные рамки «новой демократии», и только Лю Шаоци, допускавший недавно левацкие ошибки в аграрном вопросе, но теперь изживший их, попытался тогда осторожно напомнить ему и всем собравшимся, что компартии все же «нельзя проводить социалистическую политику раньше времени»284. Все остальные, в том числе Дэн, промолчали.
