В начале октября 1975 года А. Д. Сахарову была присуждена Нобелевская премия мира. Эта награда вызвала новый поток статей и писем, направленных на дискредитацию Сахарова. Почти все советские газеты и журналы включились в эту кампанию. С другой стороны, в западной печати появилось множество статей и комментариев в поддержку ученого. В Осло на торжественной церемонии получения премии присутствовала жена Сахарова Е. Боннэр.
Многие из публичных заявлений и обращений А. Д. Сахарова вызывали полемику среди диссидентов. Еще в 1973 году Солженицын возражал Сахарову, заявившему, что право на свободу эмиграции и выезда из страны является самым главным из всех демократических прав человека. Сахаров обратился к Конгрессу США с призывом — не ратифицировать подготовленный с большим трудом торговый договор с СССР до тех пор, пока в Советском Союзе не будет обеспечена свобода эмиграции. В результате договор о торговле так и не был ратифицирован, а эмиграция из Советского Союза не возросла, а сократилась. Серьезные возражения среди диссидентов вызвало и заявление Сахарова по поводу взрыва в московском метро. 8 января 1977 года в одном из вагонов в московском метро было взорвано самодельное устройство. Пострадало много ни в чем не повинных людей, многие москвичи были ранены. Этот небывалый ранее для советской столицы террористический акт вызвал много слухов. Говорили, например, что на место трагедии приезжал сам Брежнев, который в присутствии членов Политбюро сделал несколько малоприятных и резких замечаний Андропову. В. М. Чебриков свидетельствовал позднее, что Брежнев не приезжал на место взрыва, а разговаривал с Андроповым по телефону.
В тот же день в Москве прогремело еще два взрыва — в торговом зале продуктового магазина № 15 Бауманского района и около продовольственного магазина № 5 (в урне для мусора). Журналист из малоизвестной лондонской газеты «Evening News» Виктор Луи, чьи связи с КГБ не составляли секрета, опубликовал заметку о том, что эти взрывы, по всей вероятности, дело рук советских диссидентов. Это была явная клевета, но А. Сахаров ответил на нее очень быстро и неадекватно. Он обвинил в террористических актах в Москве КГБ. «Я не могу избавиться от ощущения, — писал Сахаров, — что взрыв в московском метро и трагическая гибель людей — это новая и самая опасная за последние годы провокация репрессивных органов, возможно, совершивших это преступление, чтобы иметь повод для массового преследования диссидентов и изменения внутреннего климата в стране»[136].
Это было опрометчивое заявление. Нельзя было о столь важных и опасных делах высказываться только на основе «ощущений». Однако западная пресса «раздула» слова Сахарова. Генеральная прокуратура СССР сделала официальное предупреждение Сахарову о том, что его заявление о взрывах приведет к аресту по обвинению в клевете. С другой стороны, Государственный департамент США в своем заявлении выразил восхищение Сахаровым и полное к нему доверие. Некоторые из диссидентов, поддержавших версию Сахарова, были арестованы за «клевету», а самиздатовский журнал «Поиски», также обвинивший во взрывах в Москве КГБ, фактически разгромлен. Взаимное раздражение было очень велико, кампания в печати против Сахарова усилилась. Некоторые из писем, опубликованных в газетах, принадлежали родственникам погибших в метро людей. Судебные приговоры, вынесенные диссидентам в 1977 году, оказались более суровыми, чем в 1975–1976 годах. Обосновывая эту практику, Ю. Андропов и Генеральный прокурор СССР Р. Руденко отмечали в своем письме в ЦК КПСС, что «главари так называемых диссидентов (не говоря уже о Сахарове) все более наглеют, представляя собой крайне отрицательный и опасный пример для других».
Вскоре после взрыва в метро на Курском вокзале была обезврежена еще одна самодельная бомба с часовым механизмом, заложенная в чемодан в зале ожидания. Хозяин чемодана ушел, поручив его вниманию соседки. Возможно, что этот случай дал какую-то нить. В Москве арестовали трех армянских радикал-националистов из подпольной Национальной объединенной партии Армении (НОП) Степана Затикяна, Акопа Степаняна и Завена Багдасаряна. Их обвинили в подготовке и проведении серии террористических актов в Москве. Следствие было долгим, его материалы составили 64 тома. Судебный процесс по данному делу происходил уже в январе 1979 года в Верховном суде СССР под председательством Евгения Смоленцева. Этот процесс был практически закрытым и продолжался всего четыре дня. Смертный приговор был вынесен 24 января, его сообщили родным осужденных 28 января и разрешили 30-минутное свидание. Ходатайство о помиловании было Президиумом Верховного Совета СССР отклонено 30 января 1979 года. Постановление об этом за подписью Брежнева и Георгадзе было отправлено в Верховный суд и в КГБ 30 января, и в этот же день приговор был приведен в исполнение, о чем появилась короткая информация в печати. А. Сахаров публично и решительно протестовал по поводу этого скорого и закрытого суда, хотя и не повторял более версии о виновности КГБ в террористических актах. На Сахарова снова обрушился поток не только статей в газетах, но и угроз по телефону. Несколько человек хотели ворваться к нему в квартиру, выдавая себя за родственников погибших в метро. Ю. Андропов внимательно следил за ходом следствия, а затем и судебного процесса по данному делу, но воздержался от каких-либо публичных высказываний.
В декабре 1979 года Советский Союз ввел войска в Афганистан. Международные протесты по поводу этой акции были очень значительны, специальное решение с осуждением СССР приняла подавляющим большинством голосов Генеральная Ассамблея ООН. Почти все западные страны приняли решение в знак протеста против советского вторжения в Афганистан воздержаться от участия в очередных Олимпийских играх, которые впервые в истории этих Игр должны были проходить в Москве. Но внутри Советского Союза общественность протестовала против этой акции довольно вяло, и дело было не только в страхе перед возможными репрессиями. А. Д. Сахаров поднял голос протеста одним из первых, и этот протест был хорошо слышен на Западе. Его интервью немецкой газете «Ди Вельт» много раз передавалось по радиостанции «Немецкая волна», большое интервью американской газете «Нью-Йорк тайме» многократно повторялось радиостанцией «Голос Америки». Чаша терпения властей в Кремле переполнилась. К тому же грохот орудий в Афганистане и шум протестов на Западе были настолько сильны, что ждать слишком большого их усиления в связи с репрессией, направленной против Сахарова, не приходилось.
Указ Президиума Верховного Совета СССР «О лишении Сахарова А. Д. государственных наград СССР» 8 января 1980 года подписали Л. Брежнев и М. Георгадзе, но обнародован документ был только в конце месяца. Нам пока неизвестны те обсуждения, которые проводились в Политбюро ЦК КПСС в конце декабря и в начале января по вопросу о судьбе А. Д. Сахарова. Не опубликованы пока и те доклады и информационные записки КГБ, которые направлялись по этому поводу Андроповым в ЦК. Сахаров был задержан 22 января 1980 года прямо на улице и препровожден в Прокуратуру СССР. Генеральный прокурор СССР А. М. Рекунков зачитал ему упомянутый выше указ, а также анонимное решение «О высылке А. Д. Сахарова из Москвы в место, исключающее его контакты с иностранными гражданами». Таким местом избрали город Горький, закрытый в то время для иностранцев.
