Вскоре преемник Аэция уже рассматривался как помеха для единства галло-франкского королевства — и эта помеха будет устранена. Аттила, полагая, что творит благо, на деле покалечил страну, которая в результате осознала свои силы, но вместе с тем и пределы своих возможностей, и, столкнувшись с худшим из зол, научилась выбирать для себя меньшее.
Скрестились два меча Марса. Их ждали еще более яростные и кровавые битвы, но эта жестокая дуэль Аэция и Аттилы принесла победу третьей стороне, второстепенному персонажу драмы — франкам!
Можно сказать, что оба они, сами того не ведая, обеспечили единство и независимость страны, ставшей сначала Франкией, а затем — Францией.
XI
МЕЦ, НО НЕ ПАРИЖ
Аттила заявил о своем твердом намерении взять Мец: ему был необходим триумфальный захват какого-либо важного города. Кроме того, Мец мог стать наилучшей исходной позицией для намеченной им кампании.
Следуя римской стратегии и опираясь на собственный опыт создания укрепленных пунктов в центральной части своей огромной империи, он оставлял гарнизоны во всех захваченных землях, что не мешало ему также формировать крупные группировки войск, которые должны были действовать в различных направлениях, но на достаточно близком расстоянии друг от друга, чтобы можно было оперативно собрать всю армию или создать более мощное войсковое соединение.
План Аттилы был следующим: подавляя встречающиеся по пути отдельные очаги сопротивления и оставляя гарнизоны в укрепленных лагерях, стремительным броском достигнуть Южной Галлии, где атаковать и разбить войска вестготов Теодориха (который должен был попытаться помешать гуннам проникнуть дальше в Аквитанию), до того как с ними соединится Аэций, все еще находившийся в Италии, и «прижать» последнего в предгорьях Альп.
Из Меца на юг вели две дороги: одна — через Лангр, Шалон-на-Соне, Лион и долину Роны; другая — через Реймс, Труа, Орлеан, долины Луары и Вьены. Аттила пока еще не сделал выбора, хотя уже склонялся ко второму пути, так как его манил Реймс, а захват таких известных городов, как Лютеция Паризиев и Орлеан, бывший Кенаб Карнутов, впоследствии Аврелиан, преумножил бы его славу. Кроме того, Аттила был не прочь провести Аэция, соединившись со своими сообщниками в долине Луары.
История этих сообщников такова. Жили некогда между Доном, Волгой и Каспием кочевники аланы, рыбаки, охотники и скотоводы. Они, кстати, и дали Волге одно из ее первых названий — Ра. Теснимые белыми гуннами и сарматами, они совершили великий переход на Запад, подвергая разграблению все, что попадалось по пути. Они тайком перебрались через Дунай и Рейн: всадники — гуськом, в колонну по одному, кибитки — по ночам. Прорвались, наконец, в долину Оба, ограбив, разумеется, всех, кто встретился по дороге, а оттуда разбрелись в разных направлениях. Наиболее многочисленная группа пересекла Галлию по диагонали и прошлась по Пиренейскому полуострову, откуда многие отправились в Африку. Другие же взяли курс на Луару и Луар, а оттуда растеклись во все стороны, опустошив весь северо-восток, Лимузен и Ангумуа (область вокруг Ангулема). Часть аланов была перебита, другие же осели и смешались с местным населением, но многочисленные банды их еще бродили по берегам Луары, Луара, Луаре, Эндра и Шера, испытывая особое расположение к Сол они и туренской равнине.
Им вольготно жилось в галльских лесах, полных дичи, на берегах рек, тогда еще кишевших рыбой, и зеленых лугах долин. Аланы превратились в небольшой оседлый народ, который жил земледелием, скотоводством и охотой, строил деревянные домики и процветал, пока из-за Рейна не пришли, опять-таки скрытно, навестить своих орлеанских и туренских соплеменников новые волны аланов-переселенцев. Эти уже не тратили время на грабежи, стремясь как можно быстрее пробраться в хлебные места и строго выдерживая курс на Луару и Солонь. Вождь пришлых аланов, волосатый коротышка Сангибан, обосновался вблизи Шеверни или Шамбора и, не встретив возражений, провозгласил себя королем. Он ввел некоторую иерархию, отражавшую различия в образе жизни его оседлых и кочевых подданных, сформировал сильный отряд телохранителей, который составлял костяк его войска во время набегов, а в свободное от ратных дел время занимался охотой и рыболовством.
Сангибан вызвал серьезное беспокойство у галло-римлян, так как, несмотря на оседлость части его народа, он совершенно не стремился слиться с местным населением и больше походил на захватчика, чем на гостя. Желая задобрить вождя аланов и оправдать, хотя бы теоретически, его присутствие на земле Галлии, Аэций решил привлечь его к обеспечению коллективной безопасности, официально поручив ему охрану района Луары. Аттила знал Сангибана, и получше, чем Аэций, справед.іѵпю считая его продажной шкурой, неспособным соблюдать верность и дисциплину, готовым принять сторону того, кто больше заплатит, и предать римлян в любой момент. Назначение его главным стражем Луары явилось для Аттилы подарком судьбы. Но он знал, что Сангибан, этот жулик, став большим человеком в Галлии, имея собственное сильное войско, непременно начнет торговаться.
Аттила приближался к Мецу. От Тьонвиля он послал одно «крыло» к Брийе. Этот фланговый отряд спустился в направлении Коммерси, свернул с трети пути и поднялся к Мецу с юга, где и остановился. Другой прошел по течению Мозеля и подошел к Мецу с запада. За этим отрядом вскоре последовал третий, который двинулся к Буле, откуда взял направление на Шато-Сален, повернул, проделав четверть пути, и осадил Мец с востока. Наконец, основные силы под личным командованием Аттилы выступили в поход и вышли по прямой от Тьонвиля к Мецу с севера, замкнув кольцо окружения.
Но, прежде чем взять сильно укрепленный город, предстояло истребить отступавшие к нему отряды франков. Следовало прижать их к крепостным стенам и уничтожить, а затем уже переходить к штурму города. Кроме того, надо было связаться с мозельскими багаудами, поддержку которых обещал Евдоксий, чтобы те перебили всех, кто сумеет вырваться из осады до решительного штурма.
К багаудам были направлены эмиссары. К великому разочарованию гуннов, выяснилось, что псевдобагаудская банда Шато-Салена, состоявшая из бывших дезертиров, на которых можно было положиться в борьбе с римлянами, была полностью вырезана багаудами с запада от Нанси, решивших защищать галльскую землю. Сильная группировка багаудов из Коммерси заключила договор с мощным галло-римским гарнизоном Бар-ле-Дюка. Сен-Дизье стал мобилизационным центром крестьянского ополчения. Гунны не только не могли рассчитывать на поддержку багаудов, но и были вынуждены послать несколько «диких» конных отрядов, чтобы запугать ополченцев и отбить у них всякое желание прийти на выручку осажденным. Последнее не составило большого труда, так как отряды багаудов, войска ополчения и римские гарнизоны находились далеко от Меца и решили оставаться на своих местах, чтобы воспрепятствовать вторжению на собственные земли. Мец был предоставлен собственной судьбе.
Другое разочарование: возле города не было замечено ни одного франкского отряда. Движение огромных масс гуннов не могло укрыться от франков, и большая часть их когорт заблаговременно отступила в укрытия, надеясь на возможность атаковать осаждающих или же позже сдержать их продвижение. Остальные воины, главным образом местные жители, просто вошли в город и присоединились к его защитникам, щедро поливая штурмующих кипящим маслом и осыпая камнями.
