Миссис Маклахлан ворвалась в кухню с охапкой грязного белья, состоявшей из заплесневелых бархатных корсетов, серых шаровар и чулок в резинку, настолько изобиловавших дырками, что процесс стирки мог стать для них фатальным. Дэмп торжественно шествовала позади, держа в вытянутой руке закаменевший носок. Девочка остановилась посреди кухни и радостно улыбнулась при виде Мультитьюдины, умывавшейся на пороге винного погреба.
Няня сбросила узел с грязным бельем на пол рядом со стиральной машиной и начала отбирать то, что нуждалось в немедленной стирке. Собрав небольшую коллекцию монет и бумажных салфеток из разных карманов и складок, миссис Маклахлан сделала паузу, чтобы развернуть одну скомканную бумажку. Пробежав глазами строчки, она издала недоверчивое фырканье и швырнула обрывок в ящик для угля, стоявший рядом с Пандорой, которая терпеливо дожидалась, когда закипит чайник.
— Так что же там говорилось? — буркнул Титус, посыпая крошками кровать и изумленно наблюдая, как Вечноплюшка самопроизвольно восстанавливается уже в одиннадцатый раз — каждый раз, как он откусывал кусок, выемка заполнялась теплым и душистым тестом.
— Там было написано примерно следующее: «Выходите за меня, синьора. Давайте вместе сделаем красивых деток. Пусть у меня лицо грызуна, зато банковский счет императора. Ожидаю Вашего ответа по адресу: отель «Бальоне», Болонья, Италия».
— Фффууу, — скривился Титус. — Омерзительно…
— Надеюсь, ты не о Вечноплюшке? — нахмурилась Пандора. — Меня заверили, что она сохранит божественный вкус, как бы долго ее ни…
— Нет. Черт, нет, конечно, она превосходна, — торопливо заверил сестру Титус и в подтверждение своих слов откусил еще раз, глядя, как булка чудесным образом регенерирует. — Нет. Я об этой записке к миссис Маклахлан от нашего старого гнусного якобы дядюшки. Как осмеливается он предлагать такое нашей няне? В любом случае она слишком стара для вещей подобного рода… — Он помедлил и неуверенно закончил: — Я прав?
— По правде сказать, я понятия не имею, сколько ей лет. — Точный возраст миссис Маклахлан до сих пор оставался для Пандоры тайной за семью печатями, и она подозревала, что ей не суждено раскрыть эту тайну еще многие годы. — Но даже не будь она такой старой, я уверена, она никогда не вышла бы за такого типа, как дядя Люцифер, невзирая на все его богатство. — Пандора встала и взяла у Титуса поднос с завтраком. — Ну ладно, вставай. Хватит с тебя булочек. Пора на урок плавания.
— Это обязательно? — Титус в отчаянии откинулся на подушку. — Давай сделаем выходной! У меня ведь, в конце концов, день рождения…
Пандора закатила глаза и ничего не ответила. Каждое утро повторялось одно и то же: список оправданий, протесты и мольбы о пощаде, за которыми следовало неохотное появление Титуса на причале. Потом бесконечные жалобы на ранний час, нестерпимый холод воды и уродливость своего купального костюма до тех пор, пока, утомленная этой ежеутренней заупокойной службой, она не сталкивала его с края причала в воду. После чего Титус становился как шелковый. Очень целеустремленный ученик, напомнила она себе, задумчиво откусив несколько раз от Вечноплюшки, прежде чем накрыть ее салфеткой и спрятать за шаткой стопкой компьютерных руководств. Она прислушалась к удаляющемуся звуку шагов брата и подождала, пока его голос не раздастся из сада. Мчась через поляну, Титус улюлюкал, плохо подражая Тарзану и распугивая из высокой травы тучи мошкары. Неосознанно почесавшись, Пандора схватила полотенце и тоже направилась вниз.
Сумерки обесцветили горы, обступившие дом, когда семья Стрега-Борджиа наконец закончила праздничный обед. Для начала мая в Аргайле день выдался поистине средиземноморский, и все домочадцы вместе с гостями сначала бездельничали на газоне и пляже после завтрака, потом до ланча жевали легкие одиннадцатичасовые закуски, слонялись без дела до чая, и теперь, переваривая обед, уже не могли двигаться. Даже синьора Стрега-Борджиа присоединилась к остальным, по-видимому, преодолев свое недомогание, чем бы оно ни было вызвано, и с жадностью поглощала блюдо за блюдом на именинном банкете. Правда, над кошмарной стряпней Мари Бэн втайне потрудилась миссис Маклахлан.
«Пришлось, конечно, повозиться», — думала няня, протягивая руку к нектарину и вспоминая рубец, который она превратила в рулет, не говоря уже о зараженных опасными бактериями суши, которые пришлось трансформировать в засахаренные груши… В придачу к недюжинным усилиям поварихи из родной деревни Лучано были доставлены корзиночки с крошечными ягодками дикой земляники, росистым инжиром и сочным виноградом взамен уничтоженного Фьяммой д’Инфер в теплице. Огромный шоколадный торт с меренгами съежился до еле заметного последнего кусочка, и Нот беззастенчиво вылизывал хрустальную миску, покрывая себя лимонно-желтым кремом. Геката Бринстоун проявила талант к хлебопечению, и ее пышные халы, марципановые булочки-столлены и хрустящие циабатты вызвали у Мари Бэн приступ угрюмости. Горько ворча что-то в мокрый носовой платок, она демонстративно мазала маслом черствый ломоть купленного в магазине хлеба.
Ток поймал дикого лосося и под руководством Сэба и с использованием огнедышащих способностей Ффуп закоптил его целиком, подав к столу на листе кувшинки. А Блэк Дуглас раздобыл где-то черную бомбу из шоколадного мороженого и выстрелил этим снарядом из бортовой пушки своего красивого корабля в сторону поляны, куда бомба и приземлилась на маленьком парашютике. Правда, когда Нот нашел ее в траве, она была густо усеяна бьющимися мошками, которых йети принял за ожившие ванильные семечки.
— Кофе? — прокряхтел синьор Стрега-Борджиа. Он до предела ослабил ремень брюк и надеялся, что в результате похода на кухню его живот не лопнет. — Кофе, а потом твой подарок, да, Титус?
— Мы оставим тебя с ним наедине, — сказал Блэк Дуглас, с трудом поднимаясь на ноги и широко зевая. — Нам пора упаковывать вещи и готовиться к отплытию. — Приняв это за руководство к действию, студентки-ведьмы тяжело побрели к дому собирать свои пожитки, сонно желая друг другу спокойной ночи.
В тишине винного погреба Лучано достал одну из своих драгоценных бутылок «Бароло» и по бутылке шампанского из бузины и персикового нектара. Он сложил их в большую корзину для пикника, добавил туда несколько хрустальных бокалов и именинный пирог. Поднявшись на кухню, Лучано принялся шарить в ящике стола в поисках штопора, когда вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв голову, он увидел странно одетую женщину, которая смотрела на него из-за стопки грязных тарелок. Синьор Стрега-Борджиа заморгал. Может, он что-то пропустил? Может, это одна из коллег Бачи, которую он каким-то образом не заметил на прошлой неделе?
Незнакомка улыбнулась и сняла свою треугольную шляпу в знак приветствия.
— Наконец-то, — произнесла она с заметным облегчением. — Может, хоть вы придете мне на выручку…
Лучано молча пялился на нее. Незнакомка была одета, словно кучер из сказки, белый парик и бриджи до колен дополняли впечатление.
— Хм… Не помню, чтобы мы приглашали работников на собеседование, — пробормотал он, гадая, откуда это явление возникло в его кухне.
