Станислав Ежи ЛецЧитая ровные строчки про неведомые алмазы, выведенные старательным округлым почерком, Наталья в какой-то момент испугалась, что сходит с ума. Написанное, с ее точки зрения, выглядело полным бредом. Нормальный человек, по ее разумению, не мог переписывать в отдельную тетрадку интернетные страсти, приключившиеся много веков назад. Кроме того, все связанное с бриллиантами в последнее время вызывало у нее острую изжогу.
Рядом с описанием каждого знаменитого алмаза была приклеена картинка с его изображением, и все вместе взятое это сильно смахивало на школьные дневники-анкеты, из которых сама Наталья, как и все ее сверстницы, выросла лет этак в четырнадцать.
– Чье это творчество? – спросила она, выразительно помахав тетрадью с красавцем-матадором.
– Мое, – с вызовом отозвалась Карина, роскошная высокая девица, в которой, на Натальин незатейливый вкус, было слишком много зубов, ног, черной гривы волос, бюста, громкого голоса, вульгарных манер. Вот только ума и вкуса чуть-чуть не хватало, но Наталья относила это на счет компенсации, о которой позаботилась матушка-природа, щедро насыпавшая Карине всего остального. – А что, это запрещено?
Как и все сотрудники агентства, Наталья знала, что единственной непреходящей заботой Карины была охота за подходящим мужем или, на худой конец, любовником. Критерием «подходящности» считалась не внешность или, упаси бог, образование. Единственным мерилом, которое имело значение для красавицы Карины, были деньги. И теперь, после прочтения отрывка из тетрадки, Наталья понимала, почему.
– Нет, не запрещено, – она смотрела на девушку с некоторой жалостью, как на калечного щенка. – Наоборот, я очень рада, что рядом со мной работают люди, у которых такие разнообразные, а главное, нестандартные хобби. Один – выдающийся художник, причем в стиле «ню», другая – просто писательница какая-то. Я только не совсем понимаю, что эта тетрадь делает на твоем рабочем месте. На работе, как мне припоминается, люди должны работать, а для хобби КЗОТом определены особые часы. Если мне не изменяет память, они начинаются после 18.00.
Наталья говорила отрывисто и зло. Несчастная Карина с ее маленькими слабостями этой злости никак не заслуживала, но Наталья понимала, что у нее просто отходняк, эмоциональный выброс энергии. Тетрадь с матадором вновь оказалась не той, а значит, убийца Саши Головиной по-прежнему был фантомом, тенью, с которой она пока не была готова встретиться лицом к лицу.
– Я дома и пишу, – в голосе Карины тоже послышалась злость. – А тетрадь просто ношу с собой. Это, кажется, КЗОТ не запрещает? А какие у меня пристрастия, это вообще мое личное дело. Я, в отличие от всех остальных, хоть с шефом не трахаюсь. Я, наверное, единственная баба в агентстве, которая ему не дала.
– Наверное, потому, что он алмазы не дарит, – поддела Карину Наталья, но потом вспомнила про «перстень царя Соломона» и почувствовала, как от пяток к голове начинает распространяться жаркая волна. Краснела она именно в таком порядке, и когда волна доходила до лица, жар успевал схлынуть. Именно поэтому Наталья никогда не краснела. – Ладно, Карина, замнем для ясности, – сказала она. Просто не разбрасывай свои личные вещи, где попало.
