Скука царила неописуемая, так как во время нашего путешествия я была практически пленницей. Из-за проливного дождя и сильного ветра невозможно было подняться на палубу; поскольку же в кубрике постоянно спала очередная смена матросов, я понимала, что не буду там желанной гостьей. Иногда приходил Раймонд; мы с ним разговаривали через дверь. Однако чаще всего мне оставалось любоваться голыми стенами и толстыми балками над головой.
Я постоянно думала о Ричарде. В какой темнице его держат? Может быть, его узилище теснее моей крошечной каморки… Может быть, он закован в цепи и сидит на голом каменном полу, страдая от приступов лихорадки и утратив надежду живым выйти на волю… Страхи мои усиливались, когда я вспоминала письмо императора Генриха королю Филиппу, и тогда я не находила себе места…
Наконец, мы бросили якорь в Антверпене, и я покинула свою каморку навсегда. О, с каким удовольствием вдыхала я соленый морской воздух! С какой радостью ноги мои ступали по твердой земле! С каким наслаждением вкушала я скромную трапезу в приюте для паломников!
Раймонд, у которого за время пути начала отрастать очень шедшая ему бородка, с аппетитом ел свежую рыбу и грубый черный хлеб; наши спутники улыбались, когда мы просили добавки. Паломники отнеслись к нам по-дружески; как только закончился обед, нас с Раймондом пригласили присоединиться к их маленькому отряду.
Это были паломники, приплывшие из Бостона незадолго до нас: три купца с женами из Ноттингема. Им хотелось поскорее отправиться в путь, но они еще не купили мулов и лошадей, так как не разменяли деньги. Теперь им предстоял визит к менялам. Деньги! Я с ужасом посмотрела на Раймонда, но он достал монету из мешочка, висящего на шее, и протянул ее купцу, сидящему рядом. Раймонд сказал, что нам и нашим слугам также понадобятся крепкие, выносливые лошади. Вскоре все мужчины отправились в город, а я осталась ждать с женщинами.
Он купил мне низкорослую и крепкую кобылу испанской породы; вскоре нам удалось поговорить наедине. Однако новости его не радовали.
– Никто ничего не слышал о Ричарде, – сказал он, – хотя я, как пилигрим, мог свободно расспрашивать кого захочу.
– А ты думал, что узнаешь что-нибудь о нем уже здесь?
– Нет, но надеялся… Знай, Джоан, мы можем вообще ничего о нем не узнать, а до Вены путь неблизкий. И все же, вероятнее всего, мы что-то выясним в Кельне.
По подсчетам наших спутников, мы должны были добраться до Кельна за четыре-пять дней. Мы выбрали маршрут, которым, по словам одного монаха, следовало большинство пилигримов. Он посоветовал идти через Диет, Маастрихт и Юлих, где мы найдем постоялые дворы или приюты для паломников.
Через четыре дня мы оказались в Кельне. В этом большом городе, чьи башни высились на берегу Рейна, куда каждый день стекались путешественники со всего света – пешие, конные, по воде и по суше, – мы очень надеялись узнать хоть что-нибудь о моем брате. Раймонд намеревался обойти весь город, и, поскольку поиски могли занять много времени, мы решили здесь расстаться с нашими спутниками.
Теперь нас окружали не только старые знакомые из Антверпена; войдя в огромный зал приюта, мы увидели, что он переполнен другими паломниками. Одни шли в Святую землю, другие возвращались оттуда. Народу было так много, что нам нужно было либо пристраивать свои тюфяки прямо на полу, между другими, либо искать другого ночлега. Раймонд решил, что безопаснее остаться здесь и затеряться среди массы людей.
С утра он отправился на поиски. Мне же оставалось лишь молиться и справляться с ожившими страхами и опасениями.
Раймонд вернулся вечером, когда столы уже накрывали к ужину.
– Ты что-то узнал! – воскликнула я, увидев его лицо. Однако было непонятно, какие вести он принес – хорошие или плохие.
– Да, узнал, – негромко ответил он. – Давай отыщем тихий уголок, где мы могли бы поговорить.
В это время прозвенел колокол, и все бросились за стол, в том числе и те паломники, кто стоял рядом с нами.
– Говори, – приказала я.
– Не жди от меня многого, Джоан, – предупредил Раймонд. – Я был в соборе, возле урны с мощами трех волхвов. Среди прочих там находились и два англичанина-крестоносца; они не спеша возвращались домой, посещая по пути все гробницы святых. Естественно было расспросить их о Ричарде; они сказали, что вначале его содержали в Дюрренштейне на Дунае, недалеко от Вены, но Леопольд, эрцгерцог Австрийский, в начале января увез его в Ратисбон для встречи с императором Генрихом. Генрих обвинил короля в сдаче Святой земли, в убийстве Конрада и сговоре с Танкредом, а затем приказал снова бросить его в темницу. Куда его увезли, крестоносцы не знают. Может быть, его вернули в Дюрренштейн – тамошний замок стоит на высокой скале и считается неприступным; однако его могли увезти в любой другой замок во владениях Генриха или Леопольда.
– По крайней мере, он жив! – медленно промолвила я. – Но подумать только, как далеко еще до Вены и до тамошних крепостей!
– Вначале необходимо выяснить, где сейчас находятся Генрих и Леопольд. Мне кажется, Ричард недалеко от них; наверное, кто-то из их придворных окажется словоохотливым. Как бы там ни было, нам нужно отправляться в путь, идти по берегу Рейна в Майнц, а затем свернуть на восток, во Франкфурт.
– Мы поедем сами?
– До Майнца – нет. В городе я встретил наших спутников; они собираются нанять лодку, которая повезет их вверх по реке. Мы поплывем с ними.
После ужина в зал вошли три пестро одетых странствующих певца и хорошенькая танцовщица; они приготовились развлекать всю компанию. Я слышала, что странствующие менестрели неплохо зарабатывают, переходя от одного приюта к другому, но встретилась с бродячими артистами впервые. Несмотря на скромный талант бродячих певцов, публика тепло встретила их песни: все хлопали, топали ногами и требовали спеть еще. Однако после певцов на середину залы вышла девушка и начала танец. Я привыкла к более соблазнительным движениям танцовщиц на Сицилии и в Акре; после них молодая артистка с грязными распущенными волосами и в дешевом красном платье показалась мне скованной и неуклюжей.
Однако Раймонд пристально наблюдал за бродячими певцами. На мой вопрос он отвечал, что намерен поговорить с ними, прежде чем они уйдут.
– Такие странствующие труверы часто ходят от замка к замку. Они везде желанные гости и могут знать, где держат Ричарда. С ними говорят все – от владельца замка до поварят.
На следующее утро, когда мы уже плыли по реке на лодке, я спросила Раймонда, что ему удалось узнать.
– Ничего. – Он покачал головой. – То есть ничего о Ричарде. Но они рассказали мне о замках, в которых побывали, и о том, как там живут.
Дул резкий, пронизывающий ветер; но, несмотря на холод, пробирающий до костей, плыть на лодке было приятнее, чем скакать верхом, мы стали любоваться красивыми видами, открывающимися с реки. Берега здесь были крутые, лесистые, и мы видели много замков, стоящих на скалистых уступах. Тяжело было думать, что в любом из них мог содержаться Ричард; однако Раймонд сказал, что едва ли его увезли так далеко от Ратисбона. По пути он, как обычно, расспрашивал о нем всех встречных.
