Снаружи хижина выглядела совсем маленькой, а внутри… нет, внутри она отнюдь не казалась больше, чем снаружи. Совсем наоборот.
Здесь было чисто, прибрано, однако обстановка поражала бедностью и неуютом.
Галогенные фонари Оруженосцев осветили скудный интерьер. Матрас, брошенный прямо на пол; на нем — старая вытертая подушка, несколько потрепанных шкур и одеял. Телевизор прямо на полу, книжные полки на стенах. Единственные предметы мебели — два шкафа.
— Боже ты мой! — проговорил Аллен. — Он живет как дикий зверь!
— Нет, — проговорила Сайра. Она подошла к книжным полкам и начала рассматривать корешки книг. — Он живет как раб. И не так уж плохо — по сравнению с тем, как жил раньше.
Обернувшись, она встретилась взглядом с Джессом.
— Ты его знаешь?
— Да. И согласен с тобой.
Джесс отошел к другой стене. При этом ему пришлось пригнуться, чтобы не задеть головой вентилятор на потолке, — и вспомнилось, что Зарек дюйма на два выше его самого.
— Будь ты проклят! — пробормотал он, потрогав пальцем острый край лопасти. Ему вспомнилось еще кое-что из рассказов Зарека.
— Что такое? — спросил Бьерн.
Джесс оглянулся на Охотника. Тот инспектировал шкаф, в котором обнаружил лишь несколько банок консервов да батарею нетронутых бутылок водки.
— Какая погода стоит на Аляске летом?
Бьерн пожал плечами:
— Летом здесь бывает жарковато. В июле — градусов тридцать, даже тридцать пять. А что?
Джесс снова выругался.
— Помню, как-то я разговаривал с Зареком. Спросил, как он поживает. Он ответил: «Жарюсь». — Джесс кивнул в сторону вентилятора. — Только теперь я понял, что он имел в виду. Представьте себе: сидеть взаперти в этой клетушке в разгар лета — без окон, без кондиционеров!
Сайра тихо присвистнула:
— Летом солнце в этих широтах палит круглые сутки. На улицу можно выйти минут на десять, не больше.
— А где он моется? — спросил Аллен.
Сайра молча указала на корыто в дальнем углу.
— Сколько он здесь прожил? — спросила она у Джесса. — Восемьсот лет, девятьсот?
Джесс кивнул.
Амазонка снова присвистнула:
— Неудивительно, что он свихнулся.
Аллен фыркнул:
— Чего-чего, а денег ему хватало. Этот идиот мог бы себе особняк отгрохать!
— Нет, — ответил Джесс. — Не мог. Если ты всю жизнь прожил в нищете и лишениях, — никакие деньги не помогут тебе измениться.
Сайра подошла к другому углу, где лежала гора деревянных статуэток.
— А это что такое?
Джесс нахмурился: только сейчас он заметил, что бревенчатые стены хижины покрыты сложными резными узорами.
Ему вспомнились деревянные фигурки, которые он видел в магазине.
И ледяные скульптуры на улицах Фэрбенкса.
Нет сомнения: все они выполнены одной рукой. Бедняга Зарек! Так вот чем он развеивал тоску и скуку многомесячного заключения в этой лачуге!
Будь оно все проклято! Дома у Джесса, в Рено, гараж и то побольше, чем это убожество!
— Я бы сказал: это попытка сохранить остатки разума.
Бьерн поднял и повертел в руках раскрашенную статуэтку — белого медведя с медвежатами.
— Отличная работа!
Сайра кивнула:
— Никогда ничего подобного не видела! Мне кажется, несправедливо убивать человека, который столько лет прожил в таких условиях.
— А мне кажется, — фыркнул Аллен, — несправедливо было оставлять его в живых после того, как он истребил целую деревню, которую взялся охранять!
Отто бросил на Оруженосца задумчивый взгляд. Этот взгляд привлек внимание Джесса: он готов был бы поклясться, что Отто вовсе не горит желанием прикончить Зарека.
Их взгляды встретились.
Сомнений нет! Отто не жаждет крови Зарека — он здесь с какой-то иной целью… возможно, с той же, что и сам Джесс.
— Ладно, ребята, — проговорил Бьерн. — Все это очень интересно, но наши силы убывают с каждой минутой, а нам надо разобраться еще с одним дельцем — великим переселением даймонов. Кто-нибудь может предположить, с чего их всех понесло в эти края?
Все взоры обратились на Сайру, старейшую из присутствующих.
— Что? — спросила она.
— Ты когда-нибудь видела что-то подобное или, может, слышала о таком?
Она покачала головой.
— Я слышала о том, что даймоны порой собираются в боевые отряды. В те времена, когда никто из вас еще не родился на свет, встречались даймоны-воины, называемые спати. Но вот уже тысячу лет о них ничего не слышно. Вообще все это очень странно. Жаль, что Ашерона сейчас не дозовешься, — может быть, он бы нам что-нибудь подсказал.
Бьерн развернулся и молча вышел из хижины.
Джесс последовал за ним. На пороге он обернулся и еще раз окинул взором убогое жилище Зарека.
Будь оно все проклято! Бедняга Зарек, что у него здесь за жизнь! Такое жалкое прозябание и жизнью-то не назовешь!
Он даже не мог себе представить, каково это: оказаться в заточении в глухих лесах, в стране, где температура скачет от минус сорока зимой до плюс тридцати летом.
Неудивительно, что Эшу его жаль.
Снаружи шестеро Оруженосцев доставали из багажников своих джипов канистры с бензином.
— Что это вы делаете? — подозрительно поинтересовался Джесс.
— Хотим сжечь дом, — ответил рыжий Оруженосец. — Когда охотишься, прежде всего надо…
— Черта с два! — Джесс вырвал у него канистру и зашвырнул ее далеко в лес. — Этот дом — все, что у него есть. Я не дам вам отнять его единственное достояние.
— Он избил до полусмерти женщину! — выкрикнул Аллен.
Джесс прищурился:
— Это тебе придется доказать.
Аллен закатил глаза, словно не понимая, как у Джесса хватает глупости — или наглости — защищать своего друга.
— Если не Зарек, то кто? Кто мог это сделать?
— Например, я.
Глава 10
Такого множества даймонов Джесс не видел никогда в жизни. Их было не меньше сорока — и это лишь те, что вышли из леса. Сверхъестественное чутье Охотника подсказало ему, что немалая часть врагов прячется в засаде.
Здесь были мужчины и женщины, одни в коже, другие в мехах. Все они были похожи, как братья и сестры: золотистые волосы, клыки и то поразительное совершенство телосложения и черт лица, что свойственно народу аполлитов.
Их вождя Джесс узнал с первого взгляда. Этого даймона он уже встречал в городе, когда гнался за Зареком. Вместо того чтобы, увидев Охотников, бежать от них прочь, как поступают все нормальные даймоны, этот бросился за ними.
