Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
И голова нырнула обратно.
Таня глянула на Шурку панически. И оба рванули с места: Таня – в сторону Эрмитажа, Шурка – к площади. Спохватились, и Шурка метнулся к Эрмитажу, а Таня – к площади.
Таня притормозила, поймала Шурку.
Но Таня с места не двинулась. Подумала, наклонив голову, и объявила мерзким голосом принцессы на горошине:
Шурка обомлел: Таня тоже спятила. Как тетя Вера.
Сестра, как назло, крепко держала его. Глаза у нее, правда, были обычные.
– Смотри, – кивнула она подбородком. Шурка обернулся.
Мороженщик вывернул из-за угла – иначе откуда он появился? Он толкал перед собой голубую тележку на велосипедных колесах. Белые нарукавники и фартук казались от яркого солнца еще белее. Он улыбнулся им.
– Бежим направо! – крикнула Таня, даже как-то слишком громко и внятно. – Направо!
А сама схватила Шурку и потащила налево – туда, где блестели на солнце огромные эрмитажные атланты.
Глава следующая
Бежали до самой Мойки. Бежали по набережной. Бежали дворами. Пробежали под арками, по дворам, насквозь. Выскочили на улицу. Бежали, пока не закололо в боку. Но ни одной живой души так и не встретили. Город был пуст.
Держась за бок, Таня перешла на шаг. Шурка плелся рядом.
– Таня, что это за мороженщик? Ты его знаешь?
– Да какая… разница… – Таня тяжело дышала. Остановилась, перевела дух.
– Как это какая?!
Сестра в ответ только пожала плечами.
– Пошли обратно. Тетя Вера волнуется, – предложил Шурка неуверенно.
Они шагали между деревьями, высаженными посреди улицы. Шептались на ветерке листья. Кружевная тень ложилась на руки, головы, плечи, дрожала на асфальте.
– Ты не понял? – рассердилась Таня.
Шурка надменно промолчал.
– Тебе в ней ничего странным не показалось?
– Ну немного, – признал он. – Но, может, она просто радуется, что снова дома? От радости все люди немного… э-э-э… глупеют.
– Чучело ты несчастное! – всплеснула руками Таня. – По-моему, Шурка, это ты поглупел.
Шурка оскорбился.
– Ничего ты не понял! Тетя Вера эта – не настоящая.
– А какая?
– А такая. Как нам хотелось бы.
Шурка вспомнил, как тетя Вера пела «Тюх, тюх, тюх, тюх». Называла их котятками. Обещала купить все что душе угодно. Чем плохо? С одной стороны, хорошо. А с другой…
– Ну нет, такой – мне совсем не хотелось!
– Хотелось-хотелось, – настаивала Таня. – Ты же сам ныл, что она злая, не разрешает ничего. Ну вот теперь она добренькая и все разрешает. Доволен?
– Ничего я не ныл!
– Мне самой иногда хотелось, – примирительно сказала Таня, – чтоб она не была как палка железная… Но остается главный вопрос: где же все-таки Бобка?
Лицо у нее сделалось прежним – внимательным и собранным.
И вдруг она быстро добавила:
– На кой черт мне этот Бобка? Не нужен мне никакой Бобка.
От этих слов Шурка замер как вкопанный. А потом вспомнил мороженщика. Тот появился внезапно – но именно после того, как Таня захотела мороженого!
– Погоди, Таня…
Впереди за деревьями маячила серая башенка огромного универмага. Буквы ДЛТ на крыше давно сбило – то ли взрывной волной, то ли прямым попаданием. Слепые витрины были снизу доверху заложены мешками с песком. Шурка вспомнил, какими они были раньше. Э-эх…
– Погоди. Это что же, теперь чего не пожелаешь, все сбывается?
– Как видишь, – буркнула Таня.
– Но как это?
– Откуда мне знать!.. Только ничего хорошего из этого не выходит. Одна тетя Вера чего стоит. Правда, в декабре вдруг наступил май, но тут какой-то подвох, я просто пока не поняла какой.
– А мороженое? Надо было попробовать. Может, оно… мороженое? Есть хочется ужасно.
– Есть не хочется! Совсем не хочется! – затараторила Таня. И зашептала: – Если это такой трюк, значит, и желать надо наоборот! Понял? То есть вместо право надо лево, вместо черного – белое. Понял? Вместо…
И тут Шурка разглядел, что витрины универмага там, впереди, уже блестят стеклом, а за ним – пестрая дребедень игрушек, платьиц, мячиков, велосипедов. Она становилась все гуще, все наряднее – совсем как до войны. Похоже, мысленные желания тоже действовали.
– Таня! – не выдержал Шурка. – Мы где?!
Глава следующая
– У меня нет билета, – громко и отчетливо повторил Бобка странной девочке. Бублик сидел, высунув язык. Бобка обнимал пса. Они были уже на середине реки, а вопрос еще не решен. Его это беспокоило. Правила он знал.
В борта лодки плескалась мелкая волна. С весел лилась вода. Девочка гребла, ритмично наклоняясь то вперед, то назад; косицы подрагивали в такт, под ситцевым подолом торчали острые коленки. Бобка смотрел с уважением: сильная какая. Потом отвлекся. В воде мелькали длинные черные тени.
– Miekkoja, keihäitä, veitsiä, kaikenlaisia aseita[1], – пояснила девочка, заметив, куда Бобка смотрит.
«Наверное, говорит – плати как хочешь», – сообразил Бобка. Кондукторы в трамваях обычно говорили так.
Бобку осенило. Он легко, не расстегивая, снял с руки тети-Верины часики, протянул ей.
– И за собаку тоже. Они золотые. У вас есть сдача? – поинтересовался важно.
Девочка усмехнулась. Помотала головой:
– En tarvitse kelloa. Täällä ei ole aikaa[2].
Сдачи нет, понял Бобка. Часики остались в протянутой руке. Что же делать?
Девочка оттолкнула его руку. И опять помотала головой.
Наверное, для дошкольников бесплатный проезд, предположил Бобка. И успокоился.
Он повеселел. Решил еще разок послушать часики. Поднес к уху. Но привычного муравьиного бега не услышал. Стрелки не двигались. «А Таня сказала, что завела», – удивился он. Убрал онемевшие часики, застегнул для надежности пуговку на кармане, обнял покрепче Бублика и принялся смотреть по сторонам.
Но по сторонам ничего не было. Другой берег еще не показался. Река была огромная – широкая, бескрайняя. Это, конечно же, Нева, сообразил Бобка; в Ленинграде много речек и речушек, но другой такой нет.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
