– Не надо, – сказал Арчери.
– Вот видите, вы даже сейчас не хотите об этом слышать. А мне тогда каково было? Девчонке, в пять лет? В пять, господи боже мой! Меня уложили в постель, и я не вставала больше недели. Пейнтера, конечно, арестовали, но я-то этого не знала! Детям такие вещи обычно не говорят. Я вообще не понимала, что случилось, знала только, что тетя Роуз вроде как лопнула, и что это сделал он, и если я расскажу кому-то, что видела его, то он сделает это со мной.
– Ну а потом? Вы и потом никому не рассказывали?
Когда Криллинг описывала священнику, как нашла тело и какое это произвело на нее впечатление, ее голос звучал наигранно. «Еще бы, маленькая девочка нашла труп, – пронеслось у него в голове. – Да, от такого многие шарахнулись бы, как от чумы». Но для нее самое страшное было, видимо, не в этом. Его вопрос о том, что было после, снова словно погрузил Лиз в транс, и перед ее затуманившимся взором встал, очевидно, призрак Пейнтера – того, кого она видела в последний раз на этом самом месте.
– Он найдет тебя, – забормотала она. – Он найдет тебя, где бы ты ни была и где бы он ни был. Ты хотела рассказать ей, но она не стала слушать. «Не думай об этом, детка, просто выброси все из головы». Но как выбросишь… – Лицо девушки задвигалось, пустые глаза моргнули.
– Мисс Криллинг, позвольте мне отвезти вас домой, – попросил священник.
Элизабет уже стояла, повернувшись к дому лицом, – робот со сбоем в программе. Коснувшись рукой кирпичной кладки, она снова заговорила, по-прежнему обращаясь к Генри, но глядя в дом:
– Я не могла забыть. Оно все вспоминалось и вспоминалось, словно маленькое черное колесико крутилось внутри меня, проигрывая один и тот же фильм снова и снова.
Понимала ли она сама, что в ее последней фразе крылась метафора? Сначала пастор сравнил ее с медиумом, но теперь ему пришло на ум, что ее мозг – это скорее испорченная пластинка, которая без устали воспроизводит одну и ту же ужасную мелодию, стоит только иголке ассоциаций скользнуть в нужную бороздку. Он тронул ее за руку и сам удивился той послушности, с которой она опустилась в кресло.
Несколько минут они сидели молча. Криллинг заговорила первой и, как показалось ее собеседнику, совсем пришла в себя.
– Вы ведь знаете Тесси, правда? Она собирается замуж за вашего сына? – Викарий пожал плечами. – Мне кажется, она единственная настоящая подруга, которая была у меня в жизни, – спокойно продолжала девушка. – На следующей неделе у нее был день рождения. Ей исполнялось пять, и я собиралась подарить ей свое старое платье. Прокрасться к ней, пока она будет болтать со старухой. Щедрая маленькая сучка, да? Но я ее так больше и не увидела.
Арчери негромко возразил:
– Вы видели ее сегодня днем, в аптеке.
Спокойствие Лиз балансировало на очень узкой грани, и священник тут же испугался, не злоупотребил ли он им.
– В белой блузке? – спросила мисс Криллинг ровным мертвым голосом и так тихо, что ему пришлось податься вперед, чтобы расслышать. Он кивнул. – Та девушка, у которой не было мелочи?
– Да.
– Она была так близко, а я даже не знала, что это она…
Настала долгая пауза. Чуть слышно шептались мокрые кусты в саду и дрожали поникшие от влаги листья вьюнков на стенах каретного сарая. И тут Элизабет вскинула голову.
– Это, наверное, потому, что я вообще редко смотрю на женщин, – продолжила она. – Вас я видела, и парня, который с вами был, тоже. Помню, еще подумала, что это еще за классный чувак в нашей навозной куче.
– Этот классный чувак, – сказал Арчери, – мой сын.
– Ее парень? Господи, зачем же я вам все это рассказала! – Девушка даже вскрикнула в отчаянии. – И ей бы я уж точно ни за что не сказала – если бы вы не застали меня тут врасплох.
– Это была случайность, совпадение. Может быть, оно и к лучшему, что я знаю.
– Вы! – крикнула Криллинг. – Вы только и думаете что о себе да о своем драгоценном сыночке. А я, обо мне кто подумает?! – Она встала, посмотрела на Генри и снова повернулась к двери с разбитым стеклом.
«А ведь она права», – подумал священник со стыдом. Он и вправду готов был принести всех этих людей – Криллингов, Примеро и даже Имоджен – в жертву счастью Чарльза, только его затея была обречена с самого начала, ведь прошлое не изменишь.
– Что они мне сделают? – спросила Лиз. Пастор не видел ее лица, и говорила она очень тихо. Но столько напряжения и страха было в этих четырех коротких словах, что впечатление было таким, словно она закричала.
– Сделают? – Арчери поднялся на ноги и теперь беспомощно стоял у нее за спиной. – Почему вам что-то должны сделать? – Он вспомнил мертвеца на пешеходном переходе, вспомнил многочисленные следы от уколов на ее бедре и добавил: – Ты не так грешна перед другими, как другие – перед тобой.
– Опять Библия! – крикнула девушка. – Не суйте мне в нос вашу Библию! – Генри смолчал, потому что это была не Библия. – Я пойду наверх, – сказала вдруг Элизабет. – Когда увидите Тесс, передайте ей от меня привет, ладно? Жалко, – добавила она, – что я ей так ничего и не подарила.
Когда он наконец добрался до дома врача, то не чувствовал уже ничего, кроме руки: она свербила, ныла и пульсировала, словно второе сердце, так что ему казалось, будто все его тело стало одной сплошной рукой. Доктора Крокера священник узнал сразу и понял, что тот его тоже вспомнил.
– Удачный у вас получился отпуск, ничего не скажешь, – заметил Крокер. Он уже кончил зашивать палец и теперь наполнял шприц противостолбнячной сывороткой. – Сначала тот парень, который умер на дороге, теперь еще это. Извините, но сейчас вам будет больно. У вас кожа очень толстая.
– Вот как? – Арчери не удержался от улыбки, обнажая руку выше локтя. – Позвольте вас кое о чем спросить. – И он, не теряя времени на пояснения, сразу задал вопрос, который волновал его с тех самых пор, как он вышел из «Приюта Победителя»: – Насколько это возможно?
– Начиная с октября? – Медик смотрел на него с заинтересованным сочувствием. – Скажите, вас это близко касается?
Пастор без труда прочитал мысли доктора и усмехнулся.
– Ну, не настолько близко, – ответил он. – Просто у меня, как это в таких случаях говорится, есть один друг, вот он-то как раз кровно заинтересован.
– Ну, тогда скажу вам, что это практически невозможно. – Крокер тоже усмехнулся в ответ. – Нет, исключения, конечно, бывали, но очень редко. И медицинскую статистику определяют отнюдь не они.
Кивнув, Арчери поднялся, чтобы идти.
– Я должен буду еще раз повидать ваш палец, – сказал врач. – Или пусть это сделает ваш местный доктор. Да и еще пара инъекций вам не помешает. Не забудьте об этом, когда вернетесь домой, хорошо?
Домой… да, он ведь будет дома уже завтра. Его пребывание в Кингзмаркхеме было отнюдь не праздным, и все же теперь, когда дело было сделано, он чувствовал себя отпускником, которому настало время покидать курорт, ставший за время отдыха более знакомым, чем дом.
