Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Тем более не ясно, почему после успешного подрыва всех трех типов ядерного боезаряда в рамках «Манхэттенского проекта» Гровс тут же не приступил к серийному выпуску частично модифицированных по результатам испытаний А-бомб? Ведь сразу после разгрома Германии и Японии перед англо-американскими союзниками начал возникать призрак будущей холодной войны с Советским Союзом. К тому же уже осенью 1945 года Государственным комитетом обороны СССР было принято несколько беспрецедентных научно-технических и организационных решений, в соответствии с которыми начал разворачиваться советский атомный проект. Стали возникать новые институты, заводы, опытные производства, горно-обогатительные комбинаты и рудники. Конечно же, подобная активность была зафиксирована как английской, так и американской разведкой и вызвала очень большую обеспокоенность у союзников.
Целью испытаний было определить эффект воздействия атомного оружия над и под водной поверхностью. Планировалось совершить три взрыва, но реально произошло два – бомба «Эйбл» мощностью 23 килотонны взорвалась на высоте 158 метров, а бомба «Бейкер» – на глубине 27 метров. Третья бомба, «Чарли», не была взорвана из-за возросшей опасности радиоактивного заражения и неэффективности процедур дезактивации.
Тем не менее даже в такой напряженной политической обстановке Соединенные Штаты сумели провести новые испытания атомной бомбы только летом следующего года, и то не совсем удачно. Эти испытания под кодовым названием «Перекрестки» состоялись на одном из атоллов Маршалловых островов, бывших в то время подопечной территорией ООН под управлением США, в присутствии прессы и многочисленных зарубежных наблюдателей. Из Советского Союза присутствовали руководитель циклотронной лаборатории Радиевого института АН СССР Михаил Григорьевич Мещеряков, эксперт при представителе СССР в Комиссии ООН по контролю над атомной энергией Семен Петрович Александров и начальник секции отдела проектирования ЦНИИ кораблестроения, капитан 2 ранга Александр Михайлович Хохлов.
Именно Хохлов как аккредитованный корреспондент «Красной звезды» впоследствии неоднократно подчеркивал странные обстоятельства, сопутствующие операции «Перекрестки». По его словам, сложности подрыва боезапаса и несколько «фальстартов» инициации имплозии производили впечатление какой-то лихорадочной поспешности в демонстрации явно недоработанных конструкций ядерного боезапаса. Это тем более было странно, что в данном случае декларировалась не испытание новых А-бомб, а исследование их тактико-технических характеристик в новой среде применения на морском театре боевых действий. По своей конструкции эти боеприпасы были очень близки к «Малышу», сброшенному на Хиросиму. Непонятно было и почему под надуманным предлогом отменили испытание первой ядерной торпеды «Чарли».
Хохлов рассказывал, что в среде иностранных журналистов ходили слухи, что отмена третьей части испытаний связана с глубокими конструктивными недостатками, обнаруженными в А-бомбе «Чарли». Это было тем более непонятно на фоне деклараций американской стороны о начале серийного выпуска ядерных боеприпасов. Кроме того, кавторанг Хохлов присутствовал при любопытном эпизоде, когда американские журналисты оживленно обсуждали тот факт, что картина разрушения «кораблей-мишеней» на Бикини очень напоминает последствия некоего таинственного взрыва, произошедшего летом 1945 года где-то посредине Атлантики. Через год, летом 1947 года, прошла еще одна серия испытаний А-бомб, и только после этого было официально объявлено, что в американские арсеналы стали поступать первые ядерные боеприпасы.
Уфолог Кранц приводит любопытный отчет некоего двойного агента «Феликса», который накануне нового, 1947 года докладывал в Москву, что в ноябре-декабре текущего года в районе Эль-Пасо, штат Техас, была проведена серия ядерных взрывов. При этом испытывались опытные образцы ядерных бомб, аналогичных тем, которые сбрасывались на Хиросиму и Нагасаки. В течение полутора месяцев были проверены в действии как минимум четыре бомбы, но испытания трех из них закончились неудачно.
Эта серия бомб была создана в процессе подготовки к крупномасштабному промышленному выпуску ядерных боеприпасов. Скорее всего, его начала надо было ждать не ранее середины 1947 года. Что же получается? – задает вопрос Кранц. В 1945 году американцы сбрасывают три бомбы – и все успешно. Следующие испытания – тех же самых бомб! – проходят полтора года спустя, к тому же не слишком удачно. Серийное производство начинается еще через полгода, причем мы не знаем – и никогда не узнаем, – насколько атомные бомбы, появившиеся на американских армейских складах, соответствовали своему страшному назначению, то есть насколько качественными они были.
Такая картина, считает Кранц, может нарисоваться только в одном случае, а именно: если первые три атомные бомбы – те самые, 45-го года – были построены американцами не самостоятельно, а получены от кого-то. Если говорить прямо – от немцев. Косвенно такую гипотезу подтверждает реакция ученых Германии на бомбардировку японских городов, о которой мы знаем благодаря книге Гаудсмита «Миссия «Алсос»», где говорится:
«В обеденное время 6 августа интернированные немецкие физики узнали о Хиросиме. Первой их реакцией было явное недоверие. «Это невозможно», – сказали они.
В конце концов, они ведь сами несколько лет работали над урановой проблемой и убедились, что получить атомную бомбу за такое короткое время почти невозможно. Так как же могли это сделать американцы? Это абсурд!
Один из них заявил: «Это не может быть атомной бомбой. Вернее всего, это пропаганда. Может быть, у американцев появилось какое-нибудь новое взрывчатое вещество или необыкновенно большая бомба, которую они решили именовать «атомной», но это далеко не то, что можно было бы назвать атомной бомбой. Это не имеет ничего общего с урановой проблемой». Придя к такому заключению, немецкие ученые спокойно закончили свой обед и даже частично переварили его. Но в девять часов по радио были переданы новые, значительно более подробные сообщения, весьма вероятно, те самые, которые услышал и я во Франкфурте.
На десятерых немецких ученых эти сообщения произвели сокрушительное действие. Все их мировоззрение рухнуло. Одним ударом все их самомнение разлетелось в пух и прах. Незыблемая уверенность в своем научном превосходстве сменилась острым чувством отчаяния и пустоты. Если так, то вся их работа за последние шесть лет была проделана впустую; их надежды на блестящее будущее германской науки были не больше, чем иллюзией!
Только один человек из всей их группы не был этим задет, по крайней мере лично, – фон Лауэ. Он был просто наблюдателем и не разделял мечтаний физиков о могуществе и об атомной бомбе. Все же остальные считали, что атомная бомба означала могущество не только страны, сумевшей разрешить данную проблему, но и самих физиков и их науки. Из всех десяти интернированных в этом английском имении фон Лауэ, по-видимому, единственный полностью осознал потрясающий эффект взрыва атомной бомбы над Хиросимой. Во всяком случае, фон Лауэ воспринял новости спокойно. Не то было с другими. Говорили горькие слова, спрашивали, почему они, немцы, не сумели добиться успеха. Представители более молодого поколения с гневом обращались к старшим, упрекая их в отсутствии проницательности, в том, что они бросили Германию в час ее нужды.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
