Владик уверял, что будет: «Наш Никита если удила закусит, так не остановится, пока весь мир в могилу не сведет». Он предлагал Гале срочно взять отпуск, прихватить Юрочку и уехать – хоть к его маме в Энск, хоть к ее, в Воронежскую область. Она не соглашалась и уверяла, что и самому Хрущеву и его коллегам по Президиуму ЦК тоже хочется жить, и поэтому они отступят. Вилен поддерживал Галину. Лера тоже соглашалась с ними, но говорила: «А вдруг кто-нибудь возьмет и запустит ракету или направит бомбу – не выдержат нервы или случайно?» – «Что ты, – успокаивал ее Иноземцев, – чего-чего, а случайностей при запуске быть не может».
И это был единственный момент, когда за весь день произносилось слово «ракета». Кудимова точно выполнила задание Пнина: с Иноземцевыми повстречалась, но никаких секретных данных выведать у них даже не пыталась.
* * *
Так как полковник просил докладывать по делу незамедлительно, утром воскресенья, едва она проводила страдающих от похмелья друзей, набрала связной номер:
– Гастроном?
– Вы ошиблись.
– Это «и‑двадцать один-десять-три»?
– Ошиблись, говорю я вам.
Она вызвала начальника на конспиративную квартиру на сегодня, воскресенье, двадцать первого октября, на три часа дня.
И снова тот прибыл раньше ее и опять предложил погулять. Они вновь вышли на набережную.
– Мы встречались с Иноземцевыми… – промолвила она.
Пнин кивнул: «Я знаю».
Девушка взвилась:
– Вы следите за мной?
– Помилуй, какая там слежка! Все и так видно, как на ладони. Ну, как, поговорили?
– Ты же сам запретил мне с ними о чем-то разговаривать!
– И правильно.
– И зачем мы тогда, спрашивается, с ними встречались? Столько хлопот!
– А ты представь, – терпеливо ответил полковник, – вдруг за тобой следят и с того берега – тоже? Всегда нужно иметь обоснование, откуда ты получила ту или иную информацию.
– Какую еще информацию?
– А вот эту. – И Александр Федосеевич незаметно положил ей в карман плаща бумажку. – Ты сейчас вернешься домой, зашифруешь ее, затем положишь в свой тайник, а потом подашь сигнал, что появилась срочная информация. Ясно? Только безо всякой отсебятины, я тебя прошу. Переписывай и шифруй все слово в слово.
* * *
Дома на Кутузовском Лера выгнала Вилена гулять, а сама зашифровала послание для американской разведки. Удивительно – с тех пор минуло более пятидесяти лет, а она помнила сообщение слово в слово:
САПФИР – ЦЕНТРУ. В связи с особо важным заданием я провела неформальную встречу с источниками, которые являются сотрудниками ведущего ракетного ОКБ‑1 и неоднократно бывали на секретных советских полигонах Тюратам и Плесецк.
Источники оценивают количество советских межконтинентальных баллистических ракет следующим образом. На полигоне Тюратам (Кзыл-Ординская область) имеется одна стартовая позиция для запуска МБР[13]типа Р‑7 (или Р‑7 А), одна позиция для МБР типа Р‑9 и одна или две площадки для МБР типа Р‑16. На полигоне Плесецк в Архангельской области имеются четыре старта для Р‑7 А и два – для Р‑16. В ракетной дивизии в Нижнем Тагиле поставлены на боевое дежурство не более девяти ракет Р‑16, которые в данный момент приведены в состояние полной боевой готовности. Другими позициями СССР в настоящий момент НЕ РАСПОЛАГАЕТ. Все упомянутые ракеты – наземного базирования. Время подготовки пуска изделий Р‑7, Р‑7 А и Р‑9 не превышает три-четыре часа. Время подготовки ракет Р‑16 из состояния полной боевой готовности не менее тридцати минут.
С этим коротким текстом Лера поступила, как велел Пнин: зашифровала текст, положила его в тайник вблизи от Старо-Можайской дороги и оставила в условленном месте сигнал: «Имеется срочная посылка».
Спустя неделю она получила по радио шифровку из ЦРУ: «Мы благодарим вас за оперативное и точное выполнение нашего поручения. Вы по-настоящему послужили делу мира и разрядке международной напряженности. Ваш банковский счет увеличился на пятьдесят тысяч долларов США. Вы будете представлены к правительственной награде США».
Когда Лера отправляла послание церэушникам, она не сомневалась, что это умелая деза. Не может быть, чтобы Советский Союз располагал настолько малым количеством межконтинентальных ракет! Всего-то несколько стартовых столов, да и боеготовность очень низкая. Вот только непонятно почему, в то время как Хрущев, наоборот, изо всех сил надувает щеки, его контрразведка запускает дезу о том, что мы настолько слабы?
Лера пару раз потом переспрашивала полковника – разумеется, на свежем воздухе, где вероятность прослушки была минимальной: «Почему мы запулили именно такую дезинформацию?» – а он только посмеивался и говорил, что так надо.
Впоследствии, много позже, когда в перестройку стали открываться архивы, Лера принялась изучать вопрос и поняла, что полковник в шифровке для американцев передал ей (и им) чистую правду. Ровно столько, сколько она сообщила «штатникам», имелось тогда в СССР межконтинентальных ракет. Вот только зачем понадобилось Пнину сливать американцам правду?
Вашингтон, округ Колумбия, США.
Добрынин Анатолий Федорович
В шестьдесят втором году не существовало еще «красного телефона», чтобы руководитель СССР снял трубку и поговорил напрямую с президентом США. Договариваться между собой, даже когда напряжение нарастало до немыслимой величины, лидерам приходилось через посредников – тех людей, которым они могли полностью доверять. С советской стороны одним из подобных доверенных лиц стал посол СССР в США Анатолий Добрынин. На момент карибского ракетного кризиса ему исполнилось сорок два, он работал в системе министерства иностранных дел с конца войны, однако на должность посла в Америке заступил только в начале года. Интересы Соединенных Штатов в этих абсолютно секретных и не афишировавшихся в тот момент переговорах отстаивал Роберт Кеннеди – младший брат действующего тогда президента Джона Фицджеральда Кеннеди и генеральный прокурор страны. Роберту в то время исполнилось тридцать пять лет. Встречались они строго один на один, в посольстве СССР или, чаще, в здании министерства юстиции США (которое возглавлял младший Кеннеди). Машина посла подъезжала к неприметной двери в громадном здании минюста на Пеньсильвания-авеню, и Добрынин, никем не замеченный и не узнанный, исчезал внутри билдинга.
Кабинет Роберта, как впоследствии вспоминал посол, в те дни пребывал в беспорядке. На диване валялся плед. Создавалось впечатление, что младший Кеннеди здесь, на рабочем месте, и спал. Впрочем, американские средства массовой информации сообщали, что в эти дни в конце октября шестьдесят второго свет почти непрерывно горит и в Кремле. Вся Америка тогда пребывала в панике и шоке. Войны – а значит, удара русских ядерных ракет – ожидали со дня на день.
