– Если выгуливал, то без седла. Седло я спрятала. Какое счастье, что я вовремя появилась в тот злополучный вечер! Один бог знает, что бы произошло!
«Что бы произошло, что бы произошло! Да Шпора открыл бы мне свой секрет, вот что, – с горечью подумала Эллен. – Мы бы целовались. И я не потеряла бы его доверия».
Они сделали очередную остановку у фонарного столба, чтобы наклеить объявление о пропаже Финса.
И все-таки Эллен не могла сердиться на Фили – слишком она ценила ее компанию и веселый нрав. Если уж и стоит кого-то обвинять, то себя. Она позвонила бы Шпоре, но не знала его телефона. А заявиться в особняк без приглашения боялась – вдруг ее не примут. Единственным утешением было общество Фили, которая всегда встречала подругу радостной улыбкой и развлекала бесконечными историями о рождениях, женитьбах и смертях обитателей городка.
– Как идет работа над бюстом Годспелл? – поинтересовалась Эллен.
– Ох, и не спрашивай! Ужасно! У нас было уже три сеанса, и каждый раз эта девчонка затыкает уши наушниками и сидит, уставившись пустым взглядом в пространство. Что бы там Эли ни говорил, а мне придется увековечить ее с проводками в ушах. Это самая характерная ее черта. К тому же это придаст образу обобщенный смысл – я покажу, как, подключаясь к технике, люди отключаются от человечества.
Эллен приклеила пятое объявление с фотографией Финса и полюбовалась на него. С черной шерсткой и белой грудкой кот походил на официанта в смокинге.
Внезапно ей стало страшно – а вдруг он никогда не вернется, не вернется, даже если проголодается, промокнет и замерзнет. Потому что все это с ним наверняка уже не раз случилось, а кот все-таки не пришел. Как и Шпора. Они похожи – оба независимые, своевольные, склонные к побегам и не приручаемые.
– Годспелл всегда была таким необычным ребенком, – продолжала Фили изливать душу. – В детстве ужасно застенчивая, никогда не играла с ровесниками, а сейчас вообразила себя рок-звездой. Помладше она была вполне сносной девчушкой – хоть и замкнутая, и избалованная, но славная. С Дилли она очень дружила. В последнее время ушла в себя, стала высокомерной и наглой. Поражаюсь, как Эли не замечает, что его бесценная ягодка испортилась. Впрочем, он всегда был слеп, когда дело касалось его детей.
– Дилли сказала, что они больше не дружат. – Эллен оторвала взгляд от фотографии и постаралась вернуть свои мысли к теме разговора.
– Да, одно время они даже вместе занимались верховой ездой, но потом Годспелл потеряла всякий интерес. Она никогда не отличалась храбростью, а в прошлом году папочка уговорил ее поучаствовать в скачках на Дьявольском болоте. Никто из Гейтсов в них никогда не участвовал – у малыша Еноха аллергия на лошадей. Поэтому Годспелл должна была постоять за честь семьи. Эли назаключал кучу пари, освоил новую видеокамеру, чтобы снять триумфальный заезд своей доченьки. Но она так перепугалась, что упала еще на старте и опозорила Эли по самые уши. С тех пор Годспелл больше не садится на лошадь. Кстати, она очень нас этим подвела – предполагалось, что она будет выгуливать Отто верхом, пока Дилли в школе.
– А что это за скачки на Дьявольском болоте? – спросила Эллен.
– О господи, лучше не говори мне об этих проклятых скачках, – передернула плечами Фили, забыв, что первая завела о них речь. – Дилли вбила себе в голову, что в этом году она должна принять в них участие – наверное, в пику Годспелл. Я понимаю, что каждый год среди участников бывает много и ребятишек на пони, и домашних хозяек на кобылах, но Дилли становится порой такой безрассудной!
Эллен приклеила очередное объявление к стволу серебристого тополя.
– Скачки на Дьявольском болоте существуют испокон веку. Когда-то их устраивали цыгане перед летней лошадиной ярмаркой. Мне говорили, что они их называли стрекозиными бегами – там летает множество стрекоз, и цыган, которому на скаку удавалось поймать больше всего стрекоз, получал за свою лошадь самую высокую цену. Думаю, что это правда. Отец Эли положил конец этим скачкам. Купив эту землю у Константинов, он прогнал цыган. Когда Эли вступил в наследство, он начал устраивать свои до смешного пышные приемы на открытом воздухе, причем именно во время скачек в Аскоте. Он решил возродить местные скачки – словно конкурируя с королевскими. В первый раз он пригласил самых лучших участников, сплошь натренированных наездников, практически профессионалов. Они старались спихнуть друг друга в реку, когда узнали, что назначен приз в тысячу фунтов.
– Ого! – Эллен присвистнула и подумала – может, ей тоже принять участие в скачках. Эти деньги пригодятся во время кругосветного путешествия.
– Да, вот так Эли считает, что соревнования стоит устраивать только в том случае, если можешь предложить хорошую награду. И на свои праздники он не жалеет денег, даже заказал золоченый кубок – не хуже, чем в Формуле Один. Но это было пятнадцать лет назад. С тех пор скачки стали очень популярны, и с каждым годом в них участвует все больше и больше народу. Сейчас это столпотворение больше похоже на цыганские скачки, чем на королевские. И каждый год случаются травмы.
Эллен вспомнила слова Дилли о том, что кто-то во время скачек разбился насмерть. Тут у нее в кармане зазвонил мобильный телефон. Она схватили его в надежде, что это Ллойд, но звонил отец, и с хорошими новостями.
– Малыш, мама согласилась поменять агента. Действуй, не теряя времени.
Эллен и не теряла. Основной конкурент «Ситона», агентство «Фокс Дэй», выразило готовность в тот же день прислать сотрудника и оценить дом. К ее изумлению, они предложили цену выше той, что просили родители.
– Рынок недвижимости в последние полгода переживает бум, – объясняла Поппи, энергичная агентша. – Уверена, мы продадим ваш дом в два счета. У меня уже есть клиенты, которых я могу привезти немедленно. У вас чудный коттедж
После обмена телефонными звонками и факсами с Испанией новый договор был заключен, и «Ситон» канул в прошлое. Тео Джемисон лично позвонил бывшему агенту и известил его об этом.
Через час Ллойд стоял на крыльце Гусиного Дома, бросив свой «мерседес» поперек аллеи, не заглушив мотор и не выключив магнитофон.
– Вы не смеете так поступать! – крикнул он когда Эллен открыла дверь. – Я думал, что вы согласны!
– Да, я согласна с тем, что вы палец о палец не ударили, чтобы продать дом.
– Но вы не дали мне и пяти минут!
– Я вам дала целых семь дней, и вы их профукали!
– Это несправедливо! Позвольте мне войти, и мы все обсудим.
Ллойд попытался оттеснить Эллен плечом, но она стояла неколебимо.
– Почему вы не отвечали на мои звонки?
Неожиданно белозубая улыбка озарила лицо Ллойда, оно просветлело и успокоилось:
– Так все дело в этом? Вы на меня обиделись?
Эллен смотрела на агента и не понимала, что она находила в нем привлекательного. Слишком близко посаженные глаза, явно наметившаяся лысина на макушке, бульдожий подбородок.
