– Леди Элеонор, кажется, не терпелось поехать на ярмарку. – Дориан нервно покусывала нижнюю губу. У нее вообще был такой озадаченный вид, словно она решала и никак не могла решить сложную проблему.
Николас ухмыльнулся.
– Элеонор обожает всевозможные ярмарки. Вот увидите, она заставит Гэвина скупить половину местных безделушек.
У самой двери библиотеки Дориан обернулась и подняла на Николаса широко распахнутые, вопрошающие глаза. «Да она вовсе не капризничает и не дуется! – вдруг сообразил Николас. – Ее действительно что-то гнетет».
– В чем дело, радость моя?
– Вы завидуете сэру Гэвину?
Хорошо, что в этот момент он как раз поворачивал ключ в замке, иначе скрыть от Дориан удивление ему бы ни за что не удалось.
– Странный вопрос. Почему я должен ему завидовать?
– Сэр Гэвин сказал мне, что вы когда-то хотели жениться на леди Элеонор.
– С какой стати Гэвин вздумал поднимать эту тему? И вообще – это было бог знает когда.
– Так вы завидуете, что он женат на леди Элеонор? – выпалила Дориан.
Замок щелкнул. Николас толкнул дверь. Не знай он, что связывает их с Дориан, решил бы, что ее мучает ревность.
– А если и так – вас бы это задело?
– Разумеется, нет! – Дориан проскользнула мимо него в библиотеку. От ее волос на Николаса повеяло ароматом фиалок. – Мне просто интересно, почему вы столько времени оставались наедине с леди Элеонор.
– Элеонор – мой давний друг, – намеренно ровным тоном, чтобы скрыть удивление, сказал Николас. Она и впрямь ревнует! – Вам кажется, что я пренебрегал вашим обществом, Дориан?
– Не совсем, конечно. – Дориан остановилась спиной к нему, напряженно приподняв плечи. Смысл этой позы Николасу нетрудно было понять. Уязвленная гордость. И ревность. – Но вы были к этому близки. Я понимаю, что наша помолвка для вас – не более чем удобное средство достичь своей цели, но требую, чтобы на людях вы относились ко мне как к настоящей невесте.
– Дориан?
Она обернулась.
– Простите, если я вас обидел, – с покаянным вздохом произнес Николас. – Будь мы помолвлены по-настоящему, вы могли бы ревновать меня к леди Элеонор. Но, конечно, это не так…
Дориан потребовалось несколько секунд, чтобы обдумать эту неожиданную для нее мысль.
– Если бы мы были помолвлены по-настоящему, разве для меня не было бы естественным ревновать к женщине, которую вы когда-то любили? Разумеется, я не могла бы не думать о том, что вы все еще ее любите.
– Но это не так.
Ее чисто женская досада – смесь гнева и обиды – и забавляла, и трогала Николаса. У избалованной, окруженной всеобщим вниманием любимицы лондонского света мисс Сент-Джон скорее всего никогда не возникало причин для ревности. Николас расплылся в довольной ухмылке.
– Мое чувство к Элеонор было всего лишь детской влюбленностью, не более. Так что будь мы помолвлены по-настоящему, у вас не было бы оснований для ревности.
Глаза Дориан засветились надеждой.
– Значит, вам просто хотелось повидаться с подругой детства – и все?
Николас вздохнул. Трудно объяснить то, в чем и сам не до конца разобрался.
– Помните, Дориан, мы с вами как-то говорили об ответственности в любви?
Дориан сосредоточенно кивнула.
– Но какая тут связь?
– Многим, наверное, подобное чувство ответственности покажется чрезмерным, – начал Николас, – но я считаю так – если ты кого-то любил, пусть даже очень давно, ты должен быть уверен, что этот человек нашел свое счастье.
Дориан нахмурилась.
– Как это? По-вашему, вы по-прежнему в ответе за леди Элеонор? Прошу прощения, Николас, но это же лишено всякого смысла! Ответственность за ее счастье теперь лежит на Гэвине.
– Само собой. – Николас пожалел, что завел этот разговор с леди, для которой истинная любовь – это нежные письма и песни. – Я просто хотел поговорить с ней, убедиться, что у нее все в порядке. И помочь, если нужно. Любовь здесь ни при чем. То же самое я сделал бы для друга. Вам не стоит ревновать, Дориан.
Дориан еще на несколько секунд задумалась – и, выпятив губку, покачала головой.
– А я и не ревную. С какой стати мне ревновать? Вы с леди Элеонор – просто друзья. Да и помолвка наша не настоящая. Вовсе я не ревную.
– Ну и закончим на этом. – Значит, он ее не убедил. Ревность по-прежнему гложет Дориан, иначе она не доказывала бы с таким упорством обратное. Теперь уже Николас встревожился. И разозлился на Гэвина. Что за игру тот затеял?
* * *
Несколько часов спустя Николас отпихнул от себя очередную коробку с документами.
– Нет здесь ничего. – Он обернулся к Дориан, положил руку на спинку ее стула.
– Я тоже не нашла ничего интересного. Кажется, я начинаю терять надежду, – пожаловалась Дориан.
Рука Николаса скользнула вверх, легла ей на плечи. Дориан на миг прикрыла глаза. Она могла бы растаять в тепле его объятий прямо здесь, среди пыльных книг и рукописей. Но самое ужасное – Николас этого и не заметил бы. Наверняка вспоминает сейчас о своем тет-а-тет с Элеонор.
– Ну-ну, не падайте духом. Обязательно найдем, даю слово. – Николас убрал руку, чтобы захлопнуть крышку, а Дориан невольно вздрогнула. Вместе с теплом он лишил ее ощущения надежности и защиты. Сейчас она чувствовала себя маленькой, несчастной, словно брошенное дитя.
– Пойдемте в оранжерею? Это в двух шагах отсюда, до меня даже доносится запах цветов, – предложил Николас.
– С удовольствием! – воскликнула Дориан. Куда угодно, только бы подальше отсюда. – Я в восторге от цветов леди Фернхэм.
За порогом оранжереи их встретило благоухание орхидей и фиалок.
– Восхитительно! – Дориан полной грудью вдохнула сладковатый аромат. – Особенно после библиотечной духоты… Жаль, конечно, что мы ничего не нашли. Подумать только – ничего из Шамьера. Интересно, сам лорд Фернхэм догадывается, насколько несовершенна его коллекция?
– Окажись здесь что-нибудь из Шамьера, вы тут же попытались бы лишить лорда Фернхэма этого экземпляра, и коллекция снова стала бы несовершенной. Разве не так, Дориан?
– Пожалуй, – рассмеялась она. – Логики никакой. Ну все, хватит о музыке, рукописях и тому подобном. Не знаю, как вы, а я устроюсь вот здесь, буду любоваться луной и наслаждаться ароматом цветов.
– И правильно. А я тем временем прикажу подать нам ужин.
Николас дернул шнурок звонка. Появившегося через несколько секунд лакея он попросил принести подстилку и корзину с легким ужином для пикника прямо в оранжерею. Если столь необычная просьба и удивила слугу, то виду он, во всяком случае, не подал.
