Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
— Не уходите, это какой-нибудь поставщик… Но не успел он закончить фразу, дверь рывком открылась и императрица Жозефина вбежала в кабинет ученого и остановилась перед ним, простирая руки:
— А! Мой друг, — вскричала она, — мой дорогой Вольней, я так несчастна!
Смущенный гость, которого она в своем смятении не заметила, укрылся за выступом камина, мечтая незаметно добраться до дверей, чтобы не быть свидетелем сцены. Но он не смог этого сделать, так как Жозефина принялась бегать по комнате с гневной гримасой на лице.
— Успокойтесь, мадам, — сказал Вольней, привыкший, как он сказал потом гостю, к бурным вспышкам Жозефины. Полагая, что и на этот раз причина ее гнева, — очередная интрижка императора, начал ее уговаривать:
— Успокойтесь, император Вас любит, Вы сами это знаете. Вы себе что-то нафантазировали.
Но Жозефина зарыдала еще сильнее.
— Ну, ладно, может быть, Вы правы, — сказал тогда он, — но в таком случае это его прихоть, каприз, на час или на день.
— Император — негодяй, чудовище! — с вызывающим видом вскричала императрица.
И добавила раздельно, с безграничным презрением: — Если бы вы знали, что я только что видела…
Я застала императора — слышите меня? — в объятиях Полины!
Облегчив свою душу этим признанием, императрица ринулась к дверям как смерч и исчезла"'.
* * *
Жозефина в своем необузданном гневе создала ядовитый слух, которому охотно поверили враги императора. Но эта клевета характеризует и самое Жозефину.
«Коронованная куртизанка, — пишет о ней Анри д'Алмера, — она, как и подобные ей, могла придумать сложнейшую и грандиозную ложь и сама поверить ей. Излишества в ее личной жизни так загрязнили ее воображение, что она и у других подозревала худшие инстинкты. Кроме того, она испытывала к своей золовке какую-то неистовую ревность, в которой могла дойти до любого рода клеветы, даже самой неправдоподобной. Если учесть ее необузданный характер, ее прошлое, ее темперамент истерички, то ее утверждения не заслуживают никакого доверия. Может быть, искренно заблуждаясь, она приняла за проявления инцеста несколько аффектированную — на итальянский манер — братскую любовь Наполеона к Полине…»
К несчастью, экстравагантное обвинение императрицы было воскрешено Реставрацией. Беньо, министр полиции при Людовике XVIII, утверждал, что его секретные службы перехватили такие письма Полины к Наполеону, находившемуся на Эльбе, язык которых не оставляет сомнений в отношениях инцеста между братом и сестрой".
В действительности, письма, непреложно доказывающие инцест, существовали только в воображении Беньо. Вот отрывок из записки Черного кабинета (секретных служб Беньо), где идет речь о переписке Полины:
"Наполеон вызвал эту женщину (Полину) на остров Эльбу, чтобы она утешала его. Она же там умирала со скуки. Развлекала ее лишь оживленная переписка с континентом. Письма адресовались двум любовникам; одного из них она стремилась вызвать к себе на Эльбу, — это барон Дюшан, полковник Второго артиллерийского полка. Второго, некоего Адольфа, она хотела задержать во Франции и опасалась его приезда. Адольфу она намекала на свои интимные обязанности по отношению к брату, желая отпугнуть его; барону же предлагала разделение, вполне естественное, на ее взгляд: император получит день, барон — часть вечера и всю ночь.
В письме к своей придворной даме м-м Мишло она просила прислать шесть бутылок «Роб аффектер», эффективного средства против сифилиса. Вскоре весь Париж знал о содержании записки «Черного кабинета», и граф Жокур, помощник министра иностранных дел, пересказал ее в депеше, которую срочно отправил находившемуся в Вене Талейрану. Вот содержание этой депеши от 3 декабря 1814 года:
"Нимфа Полина написала двум своим воздыхателям — полковникам; первому — что его приезд надо отложить, так как Бонапарт слишком ревнив; второму — чтобы он немедленно приехал, потому что она общается с Бонапартом только днем, а вечера и ночи может предоставить в его распоряжение. Она называет своего августейшего брата «старой тухлятиной» и требует две бутылки «Роб Лаффектер». Настолько неправдоподобно, чтобы Полина так назвала брата, что этих двух слов уже достаточно для опровержения достоверности «перехваченных писем». Артур Леви, автор наиболее основательно документированных книг о Наполеоне, даст нам и другие доказательства недостоверности легенды об инцесте:
«На острове Эльба, — пишет он, — ничто не наводило на мысль об аномалии в отношениях между братом и сестрой. Прежде всего, присутствие старой матери было достаточной гарантией. Далее, никакого намека на интимную близость не обнаружено в бумагах императора».
Третье доказательство, которым оперирует Артур Леви, — «финансового характера».
Общеизвестно, что своих любовниц Наполеон осыпал подарками; между тем в отношениях с Полиной Боргезе он проявлял самую мелочную расчетливость. Артур Леви приводит два факта:
Генерал Бертран, главный управитель дворца, представил Наполеону такую записку* «Имею честь доложить Вашему Величеству о расходах, произведенных мною для шитья и развешивания восьми штор в гостиной принцессы Боргезе (ткань была предоставлена самой принцессой); расход равен шестидесяти двум франкам тридцати сантимам».
На полях этой записки император поставил резолюцию:
«Этот незапланированный расход должна оплатить принцесса»[45].
Второй факт: в счетах месье Пепрюса, казначея императора на острове Эльба, внесена под пунктом V главы III сумма в двести сорок франков, которые «принцесса должна уплатить за фураж для ее лошадей».
Такое скряжничество, повторяем, совершенно несвойственное Наполеону в его отношениях с любовницами, служит еще одним косвенным доказательством его чисто братского отношения к Полине.
Но позорное клеветническое измышление Жозефины стало козырной картой в руках роялистов, республиканцев и просто озлобленных людей.
Людовик XVIII любил вольные шутки, и в угоду ему изобретались правдоподобные детали. Так, Фуше не раз повторял, в качестве доказательства имперского инцеста, ответ Полины мадам Матис:
— Знаете, мадам, когда император отдает приказание, ему не говорят «нет»! Если он скажет «Я хочу!» мне, своей сестре, я отвечу ему, что подчиняюсь ему во всем…
Месье Семонвиль, докладчик Сената, любовник Полины, рассказывал, что она однажды воскликнула:
— О, я в превосходных отношениях со своим братом. Раза два он даже со мною переспал…
Месье Мунье, докладчик в Государственном Совете, писал в своей неизданной книге:
«Месье Лесперо и Капель не сомневались в интимных отношениях императора со своими сестрами, так же как и месье Беньо, начальник полиции после Империи, раскапывавший эти сплетни, чтобы угодить королю».
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
