Анатолий Иванович растерянно засуетился, заелозил на стуле:
— Это что ты такое говоришь, товарищ Байтурин?! Какие глупости! Я никогда на место Шаймиева не лез! И не хочу!.. Глупости какие! А в «Созидателе» я главный, потому что у меня главная пачка этих… акций. Это такой закон! Тебе-то бесплатно дали… Подарили. А ты дареному коню в зубы смотришь! Нехорошо, товарищ Байтурин… И что это ты про нацию заговорил? Мы с тобой… с вами… сколько лет на этой земле боками терлись! И никогда не думали — кто русский, кто татарин! А теперь… Нехорошо, товарищ Байтурин!
— Ага! — не унимался акционер. — Боками терлись! А твой батя, — я это хорошо помню! — у моего отца в тридцать седьмом году пол-участка и семь коров забрал! Думаешь, я не знаю? Я знаю! Мне отец рассказывал. Тебя, Анатолий, судить, как врага народа, надо, а ты вдруг моим начальником стал!
Словом, пустая перебранка чуть в драку не переросла. Но Сакин — тот самый интриган, который и затеял эту свару, — развел спорящих. Требовательно и сурово, как и подобает стражу порядка. А через два дня зашел к Байтурину домой и потребовал, чтобы тот извинился перед Бравиным.
— Не знаю, с чего это я завелся? — виноватился трезвый Байтурин. — Шайтан, видно, попутал… Прав ты, начальник: надо извиниться перед Анатолием. Столько лет дружились, а тут… Шайтан попутал. Вот прямо сейчас и пойду.
— Сейчас не надо. Его сейчас дома нет. Он только в четыре часа приедет. В районе он. В четыре часа приходи. Договорились? — Наклонившись, Сакин заглянул в виноватые глаза Байтурина. На четыре назначил участковый расстрел.
* * *
— Павел Георгич, объект пригласил какую-то Инну на семь часов вечера в «Колизей». Запись я передал Донскому.
— Хорошо… — Фауст отключился и тут же набрал Дона:
— Что там за вечеринка в «Колизее»? И кто такая Инна?
— Выясняю, Павел. Вырисовывается очень интригующая коллизия. Мне надо еще минут тридцать. Ребята дожимают вопрос. Через полчаса проясню.
Однако уже через пятнадцать минут Дон раскладывал ситуацию по полочкам:
— В «Колизее» сегодня встреча наших и американских бизнесменов. Приглашение и тебе прислали, здесь, на твоем столе. На эту встречу надо обязательно пойти. Прикинь, какие перспективы… Мне позвонил Стасик Рискин: это он инициировал встречу. Сказал, что на встречу надо прийти с женами. Американцы будут с женами… Это какое-то поветрие, кажется исходит идея от ВВП или от Буша… В общем, не это важно. Это второе. А главное…
— Это второе! А главное — Бравин, что, тоже приглашен?
— Ну! Я же говорю. Ему тоже прислали. Только это я не от Рискина узнал, а с прослушки. Лекс приглашал спутницу. На семь часов и именно в «Колизей». Значит, и его пригласили. Но это — ладно…
— Не «ладно», Дон! Кто эта девица?
— Да так… Из конторы Давида Гурешидзе.
— Что-что?! Эскорт бизнесмена? — Павел был удивлен. Фирма Гурешидзе предоставляла «женщин в прокат», как шутил сам Давид. Хорошо выдрессированные, весьма привлекательные девицы сопровождали деловых людей в поездках, на светских тусовках… Фауста немного покоробило, что Бравин пользуется услугами наемных девиц. Но чувство досады стало отодвигаться: практичный Фауст уже ухватил за хвостик идею, которая могла обернуться прямой выгодой. На лице его зазмеилась улыбка. Такая улыбка бывает у человека, набредшего на коварную идею.
— …Имей в виду: народ там соберется солидный — элита бизнеса. Стас предупреждал, что форма одежды — джентльменская… — донеслись до его уха рекомендации Дона, но Фауст уже сузил глаза, уже сморщил лоб. Разрабатывал выгодную комбинацию.
Набрав номер, Павел угрюмо уставился в точку на стене. Сигнал, второй, третий… Нетерпеливо перебирал плечами… Вот зараза! Откуда это манера венеровская появилась?! Досадливо цыкнул и… снова повел плечами: словно лямки рюкзака поправил. Или крылышками пошевелил. Да, совсем разучился контролировать себя Фауст! Части его «я», как роты отступающей армии — одна за другой, переставали подчиняться…
— Слушаю, — послышался негромкий голос Влады.
— Это я… — кашлянул и уточнил: — Павел это.
— Хм… Мог и не говорить. Кто еще может мне позвонить… сюда?
— Влада… только не спеши отказываться! — Фауст нервничал, суетился. — «Нет» очень короткое слово. Всегда успеешь сказать… Давай пойдем… Я хочу предложить тебе… В общем, в клубе «Колизей» вечеринка… тусовка, это, кажется, так называется? — Он нетерпеливо подергал плечами: лямки рюкзака поправил. — Светская тусовка…
— Прости, Павел, но я сразу скажу «нет». Спасибо за приглашение…
— Но, Влада, нельзя же так… в печали углубляться. Ну что ты сидишь в четырех стенах, как отшельник?! Что, жизнь закончилась?! Да она только начинается! Только начинается для тебя.
— Не надо, Павел. Спасибо и за приглашение, и за попытки отвлечь меня от… Но я в самом деле неважно себя чувствую.
— Тем более! Как раз там развеешься, улучшишь настроение. В «Колизее» всегда…
— Прости, Павел. Нет. Извини. — Она нервно отключила аппарат и, упав на диван, разрыдалась. Своей заботой Павел только усугубил ее душевные терзания. Вот ведь как бывает: посторонний человек так заботится, старается, а Лекс… Эх, Алексей, что же ты наделал?!
Рыдания перешли в обиженные всхлипывания. Как давно, однако, не плакала Влада. Как давно не чувствовала себя такой незащищенной. С детства, кажется. И, как тогда, в детстве, обиженно плача, она накручивала на палец локон. Одинокой, всеми брошенной чувствовала себя Влада. А монотонный рокот телевизора еще больше подчеркивал пустоту вокруг нее: только это техническое приспособление составляло ей компанию. Она села, утерла слезы и печально уставилась на экран. И вдруг замерла:
— … в элитном клубе «Колизей». Встреча организована известным российским менеджером Стасом Рискиным, бизнесменом из США Гайком Даллакяном и швейцарцем российского происхождения Дэвидом Леви.
— Боже, это же Давик! — вскинулась Влада.
Давид Левинсон был близким приятелем Лекса и его швейцарским компаньоном. А раз он организатор этой встречи в «Колизее», значит…
Спеша и сбиваясь, она набрала номер Паустовского.
— Как ты назвал это… эту…?
— Тусовка. Я просто не знал, как…
— Нет, я не об этом. Как называется клуб?
— «Колизей». Приличное место. Никаких… пошлостей, — суетился Павел, как коммивояжер, предлагающий товар. — Это очень солидный клуб.
— Ну раз солидный… Пожалуй, ты прав: мне не мешало бы… отвлечься.
— Вот это правильно! Отличное решение! — в радостном предчувствии Павел пошевелил крылышками.
* * *
Они вошли в почтительно-раскрытую дверь. Зал был наполнен звуками: монотонный, разнотембровый рокот голосов, звон бокалов, негромкая камерная музыка, шелест платьев, треньканье вилок и ножей… Внезапно все эти звуки замерли. Только оркестр продолжал скрипичное адажио. Но после предшествующего многозвучия негромкая музыка воспринималась, как звон тишины, как шум волны на опустевшем пляже.
