Только, включив музыку — диск “Песни из Камелота”, — она медленно кружилась по комнате.
Каро
День выдался неудачным. В театре, куда она пришла пробоваться на роль Раины в спектакле “Человек с оружием”, все перешептывались, что все это чистой воды фикция и режиссер уже утвердил свою подружку на главную роль. Тогда зачем все это? Каро плюнула на прослушивание и отправилась восвояси.
Уже несколько недель она сидела без работы. И почти четыре года в Нью-Йорке. Каро вспомнила о тех потертых теплых гетрах, оставленных какой-то танцовщицей в жалкой квартире, куда она вселилась когда-то, полная надежд победить этот чудовищно огромный город. Сколько еще времени потребуется, чтобы добиться хоть чего-то?
Дни уплывали назад — незаметные и одинаково серые. Ничего, кроме пыли на подоконнике и горького осадка в душе, они не оставляли. Ей не удалось сделать ничего, даже завести приятелей или подруг не получилось.
С матерью она разговаривала раз в неделю по телефону. Они даже изредка встречались, когда Зоэ прилетала в Нью-Йорк по делу, но не больше чем на несколько часов рейсом туда-обратно. Мать не заговаривала о ее возвращении в Калифорнию, наоборот, твердила, что на все хорошее нужно время, и хотя бы за это Каро была благодарна матери. Она знала, что, вернись она домой, тут же для нее наступит конец. Она окончательно сдастся, ее унесет течением, и выплыть она уже не сможет.
На работу она снова опоздала. Вбежав в ресторанчик, она слышала все то же шипение управляющего: “Если ты снова придешь позже, я тебя уволю”, пока переодевалась в униформу.
День тянулся бесконечно, но все же закончился. Каро глянула в свой кошелек. В нем оставалось всего семьдесят пять долларов, а месяц едва перевалил за середину. Ей никак не справиться, если не удастся найти какую-нибудь работу или не попросить денег у Зоэ.
Она решила пройтись, чтобы не тратиться на автобус. На 58-й улице знакомый бар словно давно ждал ее. И действительно, что-то давненько она сюда не заглядывала. Денег на траты в баре у нее не было, но ведь она может просто зайти и поговорить с Майком.
Он был, как всегда, за барной стойкой и смешивал напитки.
— Привет, — поздоровалась Каро, взбираясь на стул.
— Привет. — Он явно обрадовался ее приходу. — Давненько тебя не было. Как дела в театре?
— Хуже некуда, — призналась она. — Я на такой мели, что даже не могу заказать выпивку.
— Это тебе, — сказал он, подавая ей коктейль, — пока за счет заведения. Расплатишься, когда станешь звездой. Кстати, мы сегодня чествуем одну важную особу.
— Мужчину или женщину?
— Мужчину.
— Кто же он? Мне хочется посмотреть, стоит ли он всей этой суеты.
Бокалы с коктейлями выстраивались рядами на стойке.
— Мое дело их напоить. А ты сама поверни голову… — Майк явно подзадоривал Каро, — и реши, достоин ли он этой заварушки.
Каро обернулась. Кровь бросилась ей в лицо. Это был тот самый Тристан, лицо которого на обложке пластинки она так подолгу рассматривала в детстве.
Майк оценил ее реакцию и рассмеялся.
— Ну и как он тебе?
Каро попыталась взять себя в руки:
— Он для меня был всем… когда я училась в школе.
Она не добавила, что валялась целыми днями в разобранной постели и в полутьме комнаты слушала “Песни из Камелота”, вставая лишь для того, чтобы перевернуть пластинку или поставить иглу проигрывателя на начало.
— Подойди, не бойся и представься ему, — посоветовал Майк.
— Не могу.
— Конечно, можешь.
Каро слезла со стула и направилась к столику, где сидел Тристан с друзьями. Она остановилась напротив него, храня молчание. Тристан поднял на нее мутный, усталый взгляд.
— Я просто хотела сказать вам… — начала было Каро.
Он прервал ее:
— Кто вы?
— Каро Эндрюс.
Тристан поднялся из-за стола.
— Я Тристан Майклз. — Он церемонно поклонился. — Знакомьтесь, мои друзья — Зак, Питер, Рой Левинсон…
Зак вежливо кашлянул, намекая:
— Простите, мисс, но у нас тут деловая встреча…
— Простите, я не хотела быть навязчивой. — Каро уже была готова обратиться в бегство. — Я только хочу сказать, как много вы значили в моей жизни.
— Спасибо, — сказал певец серьезно. Она отступила на шаг, повернулась.
— Подождите. — Каро замерла.
— Мы пробудем здесь, в Нью-Йорке, до пятницы. Мы остановились… — Он обратился к Робу: — Как называется этот отель?
— “Хэлмсли Палас”.
— “Хэлмсли Палас”, — повторил Тристан, обращаясь уже к Каро. — Может быть, вы заглянете к нам туда.
Каро отрицательно мотнула головой.
— Пожалуйста, — настаивал Тристан, — обязательно заходите. Я внесу вашу фамилию в список посетителей. — Он чарующе улыбнулся. — Каро Эндрюс. Я запомню.
Два дня Каро колебалась. Она долго прогуливалась, пытаясь определиться.
Она знала, что может произойти в “Хэлмсли Палас” и что в таких случаях имеется в виду.
Она была знакома с одной девицей — официанткой из ресторана, — встретившейся однажды с “Дорз” и убежавшей вместе с ними на пару недель. Эта девица сама рассказывала Каро всю свою подноготную.
Каро совсем не хотелось влипать во что-то подобное. Она не создана для групповух. Она не девочка на одну ночь.
Но ей очень хотелось еще раз увидеть Тристана.
Она проскользнула в крутящиеся двери отеля “Хэлмсли Палас”.
— Пожалуйста, скажите, в каком номере остановился мистер Тристан Майклз? — Каро подошла к стойке портье.
— Ваше имя, мисс? — Портье окинул ее именно тем взглядом, который она заслуживала.
— Каро Эндрюс.
Если Тристан забыл о своем обещании, то и дело с концом. Легче будет на душе. Она это переживет.
— Да, конечно. — Портье пробежал глазами длинный список. — Пожалуйста, проходите. Двести четырнадцатый номер… из лифта направо.
Лифт был таким стремительным, что Каро не успела опомниться, как он доставил ее наверх. Холл и коридор были пусты. Она постучала в дверь номера.
Если дверь не откроется, пока она не досчитает до десяти, решила Каро, ей лучше смыться. На “четыре” дверь ей открыл Зак.
Он посмотрел на нее совсем не так, как гостиничный портье.
— Эй, Трис, — ненатуральным фальцетом позвал он.
Тристан вышел из соседней комнаты. Увидел Каро.
— Пришла, — сказал он.
За его спиной возник темноволосый человек, весь какой-то обтрепанный.
