Перемещаюсь к бокам Нэша. Задираю футболку и осматриваю рану, похожую на удар ножом. К счастью, из нее сочится только алая кровь, а это означает, что, вероятно, внутренние органы или важные сосуды, например аорта, не задеты.
Мягко надавливаю на живот. Он мягкий, а я знаю, что это тоже хороший знак. Когда я подбираюсь пальцами близко к ране на боку, Нэш стонет и поворачивает голову.
– Ты в порядке, приятель? – спрашиваю я.
Слышу, что в комнату возвращаются девушки, а рядом со мной появляется Гевин.
– Надо же! Кто-то его отмутузил!
Нэш с трудом приподнимает одно веко и смотрит на Гевина. Забавно, что он смог вложить столько чувства в это маленькое движение.
– Поцелуй меня в зад, – бормочет Нэш распухшими, окровавленными губами.
– Что, черт возьми, случилось? – спрашиваю его.
– Кто-то гнался за мной на мотоцикле. Думаю, тебе придется купить новый.
«Дерьмо, дерьмо, дерьмо!»
– Ты знаешь, кто это был?
– Не-а. Они появились у меня на хвосте из ниоткуда. Сбили меня, потом… – Нэш обрывает себя, снова приподнимает веко и глядит на Мариссу с Оливией. – Простите, чуть не выругался. Выколотили из меня кучу дерьма, пока я валялся на земле. Один из этих русских уродов пырнул меня ножом, потом они обшарили мои карманы, похлопали по ним снаружи.
– Что они искали?
– Думаю, телефон. Но я положил его в сапог, чтобы не потерять.
Я с шипением выпускаю воздух сквозь зубы.
– В чем дело? – спрашивает Оливия.
– Я думал, что теперь мы будем в безопасности. По крайней мере, в бо́льшей.
– Вы будете. На какое-то время. Это было просто предупреждение. У нас три дня на то, чтобы отдать им все копии, и тогда, они сказали, мы будем в расчете. Если нет, они нас достанут.
– Но мы можем пойти с этими уликами к копам. И они попадут под суд!
– Думаю, этим их не напугаешь.
Про себя думаю, хватит ли этого, чтобы заставить их отстать от нас. Очевидно, нет.
– Значит, три дня?
– Три дня.
– Хм, я понимаю, господа, то, чем вы заняты, очень серьезно, но вы не думаете, что нам лучше отвезти его в больницу? – встревает Марисса.
– Нет! – кричит Нэш. – Никаких больниц. Они все записывают. И вызовут полицию.
– Но мы не можем позволить тебе лежать тут и умирать.
– Не беспокойся, приятель. Я знаю одного парня, – предлагает Гевин.
– Парня? – переспрашивает Нэш. – Мне не нужно, чтобы меня убрали, я хочу, чтобы меня просто немного заштопали.
– Да, этот парень может сделать и то и другое.
Я ничего не говорю по поводу этой двойственности. Я бы сказал, что большинство приятелей Гевина – темные личности.
– Хотя я не уверен, придет ли он в такое людное место.
Я на секунду задумываюсь.
– Как считаешь, тебя можно перевезти? – спрашиваю Нэша.
Тот пытается скрыть гримасу боли:
– Да. Я в порядке.
– Мы отвезем тебя на квартиру. И туда приведем этого приятеля Гевина.
– Почему бы не отвезти его ко мне? В таком случае я могла бы потом за ним ухаживать, – предлагает Марисса.
– Это слишком опасно, – говорит Оливия.
– Согласен, – поддерживает Нэш.
– Я там тоже останусь, – предлагает Гевин. – Он не способен защищать себя в таком состоянии. Побуду с ними день или два, послежу, чтоб никто не совался.
– В этом нет необходимости. Если эти люди, кто бы они ни были, уже выставили ультиматум, очень маловероятно, что они снова станут нападать на Нэша. Если бы они хотели его убить, то уже сделали бы это, – спокойно и рассудительно урезонивает Гевина Марисса. – Мы сами прекрасно справимся.
– Я думала, ты поедешь к отцу, – говорит Оливия.
– Нет. Мне невыносимо там находиться. Особенно с ним. Такое чувство, что у меня не осталось ни родных, ни знакомых.
– Тогда я приеду и буду с вами, – предлагает Оливия.
– Ни в коем случае, – резко возражаю я.
– Почему нет? Марисса не может находиться там одна, притом что ее единственная защита – человек, раненный ножом.
– Ты должна остаться здесь, со мной.
– Нет, не должна. Со мной все будет хорошо. Они дали нам три дня. Я уверена, в это время нас никто не тронет.
– Оливия, я не хочу рисковать. Точка.
– Точка, да? Значит, у меня нет права голоса?
Вижу, как ее глаза начинают метать искры. Ситуация напряженная, Оливия топорщит перья. Балдежно. Однако сейчас не время и не место для таких мыслей.
Заставляю себя сделать глубокий вдох и только после этого отвечаю:
– Я не пытаюсь вести себя как беспощадный диктатор, но для тебя это не лучшая идея – возвращаться туда прямо сейчас.
– А для Мариссы нет проблем?
– Таких, как для тебя, нет.
– Но другие есть?
– Другие, возможно, есть.
– Значит, решено. Я еду с ними. – Оливия поворачивается к Гевину. – Можно я поеду с вами?
Я люблю Оливию, но в этот момент готов удавить ее.
– Нет, нельзя. Он останется здесь и будет готовить клуб к закрытию, а я пока отвезу Нэша к Мариссе.
Оливия опять смотрит на Гевина, но тот пожимает плечами и улыбается, как бы говоря: мое дело сторона.
– А ты можешь договориться, чтобы твой приятель приехал туда?
– Думаю, да. Он мне должен.
– Вот и хорошо. – Я поворачиваюсь к Нэшу: – Тебе помочь добраться до машины?
– Нет, я сам, – говорит он небрежно, но я вижу, как у него на лбу выступает пот, когда он пытается приподняться и сесть прямо.
Наконец Нэшу удается встать на ноги, Оливия подхватывает его с одного бока, Марисса – с другого, и они вместе помогают ему преодолеть короткую дистанцию от спальни до машины, которая стоит в гараже. Когда Нэш ковыляет мимо меня, я вижу кривую ухмылку у него на губах.
Этот ублюдок наслаждается!
Хотя это могло бы вызвать смех, если бы рядом с ним был кто-то другой, но сейчас я не смеюсь. Я не хочу, чтобы он прикасался к Оливии. Не хочу, чтобы он вообще находился рядом с ней. Чувство иррациональное и, вероятно, в немалой степени напоминает ревность, но мне плевать. Что есть, то есть. Как я к этому отношусь, не имеет значения.
Скрежещу зубами, пока девушки усаживают Нэша на заднее сиденье. Не хватает только, чтобы они обе поцеловали его в лобик.
Хочется крепко выругаться.
